Вопрос ее был не из простых. На искренность следует отвечать искренностью. Любовь на этой земле должна цениться превыше всего. Ее не возьмешь с собою на тот свет. Невозможно любить в кредит. И не надо упускать ее, если это любовь подлинная, а иначе обкорнаешь себя, и притом беспощадно.
Он все еще поглаживал ее руку, а она ждала его слов.
-- Я не знала еще столь терпеливого мужчину...
-- Да?
-- Или столь холодного...
-- Возможно...
-- Или у тебя целый гарем в твоей обсерватории?
-- Гарема у меня нет, -- проговорил он.
-- В таком случае я не нравлюсь тебе! -- воскликнула Эльпи и заплакала.
Признаться, Омар Хайям был удивлен и озадачен. Не ждал от нее такого. Значит, в ней билось сердце пылкое и любвеобильное. Но откуда такое у продажной женщины? И он тут же поймал себя на том, что несправедлив к ней. Разве не была она игрушкой с отроческих лет? Разве сильные мира сего щадили ее? Разве была она в глазах их человеком, равным им во всем? И кто щадил ее самолюбие? Кто уважал в ней человека? Она стала такою, какою стала. Нельзя от нее требовать чего либо необычного. И зачем, собственно, требовать?..
-- Хорошо... -- сказал он.
Она отвернулась, чтобы скрыть свои слезы,
-- Хорошо, -- продолжал он, -- отвечу тебе.
Омар Хайям дал ей возможность прийти в себя, подал вина. И сказал так:
-- Нет, Эльпи, ты нравишься мне. Может быть, со временем я и сделаю глупость и влюблюсь в тебя. Именно поэтому я бы не хотел ранить тебя неосторожным обращением, не хотел заявлять своих прав. Мне нужна женщина, а не существо в образе женщины. Я хочу чувствовать душу ее, любя ее оболочку и откровенно любуясь ею. Признаюсь, я не из тех, кто ценит только душу. Она должна находиться в соответствующей оболочке. Разве я не вправе ждать, набравшись терпения, ответного чувства ?
-- Вправе, -- прошептала Эльпи.
-- Я не хотел бы, чтобы меня любила невольница только потому, что я ее хозяин.
Кажется, он растопил холодок, на мгновение остудивший ее сердце. Кажется, он в чем-то разубедил и в чем-то убедил ее.
Он привлек к себе Эльпи, и она была податлива. Ее соразмерный стан был совсем рядом, она приникла к нему легко, как мотылек. И плоть ее была невесомей дыхания ее.
-- Ты обезоружил меня, -- сказала она со вздохом. Ее щека лежала на его щеке. Она поглаживала его мягкую. шелковистую бороду. -- Говорят, у мужчин с такой бородой и характер мягкий.
Она смотрела на него глазами, полными доверчивости. Она как бы искала покровительства...
