Он сел.
— Прими. — Она вручила ему две таблетки. Том небрежно зашвырнул их в рот, проглотил, не запивая.
Кара снова вздохнула.
— Итак, пройдемся с самого начала. Ты нагрел каких-то бандюг на сто тысяч зеленых, и они теперь гоняются за тобой. Через четыре года грехи твои тебя догнали, возможно, через арткафе «Волшебный круг» или через твою сеть кофеен. В тебя стреляли, ты удрал. Но они знают, что ты живешь где-то рядом, потому что шел пешком. Значит, не слишком долго им придется искать, где ты живешь. Так?
— Ну да…
— Для довершенья чуда удар по башке, сотрясение мозга, контузия или что там еще… И ты вообразил, что живешь в ином мире. Опять все так?
Он кивнул.
— Может быть. Что-то в этом роде.
Она закрыла глаза.
— Черт знает что! Ты чокнулся.
— Вероятно. Но все равно отсюда надо убираться.
— Куда? И как ты это себе представляешь? Я работаю. Я не могу просто так бросить все и уехать.
— Мы можем уехать на время. Но нельзя сидеть здесь, сложа руки и дожидаясь их. — Он встал и прошелся по комнате неуверенной покачивающейся походкой. Голова шла кругом, в глазах все расплывалось. — Может, стоит на время вернуться на Филиппины. У нас паспорта. У нас друзья, которые…
— Забудь! Я десять лет стряхивала с себя эту чертову Манилу. И теперь меня туда арканом не затащишь.
— Ой, Кара, я тебя умоляю! В тебе больше филиппинского, чем американского. Нельзя же вечно держаться за свои бредовые идеи.
— За тебя пуля говорит, которая тебя по башке стукнула. Хватит уже бегать! Здесь наш дом. Я американка. Я живу в Денвере, штат Колорадо, и мне нравится моя жизнь.
— Мне тоже нравится. И твоя, и моя. Но если они меня достанут, жизнь если не оборвется, то уж точно превратится в ад.
— Раньше надо было соображать.
— Да, да, ты права! Но не надо вколачивать меня в землю своей правотой. — Он остановился, вздохнул. — Может быть, удастся имитировать мою смерть.
— Как ты вообще умудрился заставить их раскошелиться на сто тысяч?
Он пожал плечами.
— Убедил их, что торгую оружием.
— Обалдеть!
Проглоченные им таблетки начали действовать. Том ощутил вялость во всем теле, сел, откинулся назад, закрыл глаза.
— Надо что-то делать.
Долгую минуту просидели молча. Кара всегда утверждала, что счастлива здесь, в Денвере, но ей двадцать шесть, она красавица и уже три года живет без кавалеров-ухажеров, несмотря на свои постоянные разговоры о замужестве. О чем это говорит? Да о том, что она чужая, что живет в чужой стране, как и он. Как ни пытайся, от прошлого не сбежишь.
