— Ну, негодяй, - сказал ему тогда Мулей-Измаил, - признаешь ты твоего отца?
Сказав эти слова, он взял ружье и убил палача, который изуродовал его сына. Несмотря на свои страдания, Могамет не мог не упрекнуть отца в страшной непоследовательности государя, равно убивающего того, кто отказывается и кто соглашается исполнять приказания.
Изуродованные члены несчастного принца окунули в жидкую смолу, чтобы остановить кровотечение, и султан, орошенный кровью своего сына, приказал своим стражам отвести его в Мекинес; несчастный умер через тринадцать дней после страшных мучений. Отец, терзаемый угрызениями совести, чтобы загладить свое преступление насколько возможно, воздвиг ему богатый мавзолей. Но потомство сохранило мрачное воспоминание об этом варварском поступке.
Внук этого самого Мулея-Измаила Аршид был сумасшедший, находивший наслаждение в самых бессмысленных жестокостях.
Однажды один из его каидов расхваливал в публичном заседании мудрость повелителя правоверных и говорил, что в его царствование все дороги так же безопасны, как и ограда того судилища, где султан в эту минуту оказывал правосудие.
— Как ты можешь это утверждать? - сказал ему Аршид резким тоном.
— Эмир! - отвечал каид, - сегодня утром, когда я шел к тебе, я нашел мешок с орехами, до которого не дотронулся никто…
— А почему ты знаешь, что в мешке были орехи? - продолжал император.
— Я дотронулся до него ногою, - ответил каид.
— Пусть ему отрубят ногу в наказание за его любопытство, - тотчас приказал султан.
Аршид часто повторял:
— Мои подданные не имеют другого права на жизнь, кроме того, которое я им даю, а я не имею большего удовольствия, как убивать их самому.
Однажды пьяный еврей нечаянно вошел в мечеть; чтобы избегнуть смерти, он изъявил желание сделаться мусульманином; но на другой день имел неблагоразумие передумать; губернатор Феца, где это происходило, немедленно дал об этом знать султану, который ответил:
— Пришлите мне голову этого еврея в мешке, наполненном солью.
В другой раз он убил двух марабутов, выдававших себя за святых:
— Вы не святые, - сказал он им, - вы самозванцы и, пользуясь суеверием народа, пришли сюда шпионить.
При этих словах он выстрелил в каждого из ружья и поверг их мертвыми к своим ногам.
Один почтенный сантон сказал ему однажды, что его образ жизни противен закону Магомета.
— Пророк, - прибавил он, - приказал мне сам прийти к вам с этими увещаниями от его имени.
— А святой пророк, - спросил Абдаллах, - сказал ли тебе, как я тебя приму?
