— Что нам делать с этой падалью? — спросил Гуттор.
— Там увидим, — отвечал Грундвиг, — а теперь надо поскорее дать другой сигнал, чтобы вызвать Надода на берег. Надобно, чтобы промежуток между обоими сигналами был не слишком длинен.
И он крикнул, как кричит снеговая сова, сделав это с не меньшим совершенством подражания, чем незадолго перед тем Торнвальд.
Это было как раз в ту минуту, когда Красноглазый ушел от Ингольфа, уговорив его исполнить приказания Гинго.
Выйдя на берег фиорда, Надод стал вглядываться в темноту, чтобы узнать, в какую сторону надо идти. Раздавшийся легкий кашель указал ему направление.
Надод повернул немного вправо.
Гуттор и Грундвиг отошли шагов на сто, чтобы Надод не увидал мертвецов, а также для того, чтобы быть подальше от корабля.
— Есть у тебя чем связать и заткнуть ему рот? — спросил шепотом Гуттор.
— Держу в руках и то, и другое.
— Ладно, предоставь сделать первое нападение мне, так как он, вероятно, силен: он и пятнадцатилетним мальчишкой был уже силач порядочный. Если будет можно, я схвачу его сзади, а ты тем временем поскорее заткни ему рот.
— Хорошо… Но тс!.. Молчи!..
Надод подходил, приговаривая тихонько: «гм!.. гм!..» Грундвиг отвечал тем же. В темноте неясно обрисовывалась коренастая фигура бандита, и Грундвиг с Гуттором разом почувствовали, что противник будет у них серьезный.
Гуттор торопливо шепнул своему товарищу:
— Смотри же, не суйся, а то ты мне только помешаешь.
В открытой борьбе богатырь справился бы, конечно, с Надодом в десять секунд, но тут дело шло не о том, чтобы убить Надода, а о том, чтобы взять его живым и, в то же время, помешать ему крикнуть. Тут, стало быть, нужна была не только сила, но и ловкость, даже главное — ловкость.
Гуттор присел на траву, а Грундвиг отошел шагов на двенадцать, чтобы Надод прошел мимо Гуттора.
Бандит шел уверенно. Между тем малейший случай мог все погубить. Предшествующий день был очень жаркий, и теперь на небе по временам вспыхивали зарницы. Как раз тогда, когда бандит проходил мимо Гуттора, вспыхнула особенно яркая зарница. К счастью, бандит не приготовился к этому и не успел ничего заметить. Впрочем, он смутно разглядел перед собою человека.
— Это ты, Торнвальд? — спросил он. — А где же твой товарищ?
Необходимо было отвечать — иначе у негодяя непременно явилось бы подозрение. Но что, если он вдруг услышит не тот голос, которого ожидает?
Однако Грундвиг все-таки решился ответить.
— Он спит в траве, — отвечал он шепотом и так тихо, что Надод едва расслышал.
