Но существует и иная граница — незримая и не ощутимая, за которой простираются все те же земли, уже не принадлежащие смертным. Одна из таких опоясывала западную границу наших владений, и была не отмечена ни на одной карте мира. Так нас учили. Селяне с детских ногтей знали метки, за которыми начиналось царство давно ушедших в сказания существ. Наследники нашего рода — подъезжали к ней лишь однажды в своей жизни, в день принятия власти над баронством — не пересекая, впрочем, незримой черты.
Представьте же мой ужас и недоверие, когда я осознала, о какой границе говорит Зак.
— Мы пересекли её? — Жалобно спросила я, прижимая руки к груди.
— Нет, но совсем близко… — Произнес Светоч, задумчиво перебирая серебристые пряди гривы своего коня. — Она начинается там, за валежником, в месте, где земля никогда не видела света…
— Не видела света? — Удивилась я, щурясь тусклых лучах неожиданно низкого солнца.
Я ожидала, что братья сразу ответят на мой вопрос, но Светоч лишь покачал головой, и сказал, с беспокойством оглядывая меня:
— По дороге расскажу. Хотя, наверное, ты так голодна… Ты что-нибудь ела за это время? Ягоды или грибы?
— Светоч, я остановила лошадь меньше часа назад… кажется. — Растерявшись под их пристальными взглядами, пробормотала я. Невольно отступила назад, испуганная неожиданно серьезными лицами. А неожиданно утративший всякую серьезность Зак произнес, подходя ко мне так близко, что я могла различить золотистые искры в карих, беспокойных глазах:
— Вира, тебя не было три дня.
На миг мне показалось, что я ослышалась.
— Как три дня? — Потеряно выдохнула я, заглядывая в лицо рыжего графа. — Быть того не может. Светоч, твой брат разыгрывает меня?
Я ожидала, что он развеет мои страхи, как всегда отчитав неугомонного брата-паяца, но тот оставался спокоен, лишь покачал головой, признавая правоту Зака.
— Взгляни на солнце, Вира. Это утро четвертого дня.
— Как же это? — В растерянности выдохнула я, запуская пальцы в волосы, уже не щадя прически. — Этого не может быть… ведь даже ночи не было!..
Всё это было очень странно, пугающе и дико. Но вместе с тем, какое-то неведомое мне чутье подсказывало, что графы не врут. Беспомощно оглядываясь по сторонам, я впервые заметила и белый туман, и хрустальные слезы поздней росы, сверкающие на обомшелых ветках.
— Безумие… — отчаянно прошептала я, вспомнив слова вызванного матерью врачевателя, сказавшего, что воспоминания о том дне, способны ухудшить мое состояние, и даже впустить в мою голову бесов, туманящих восприятие мира. И отчего-то на миг я и сама поверила, что все произошедшее со мной, объясняется душевной болезнью…однако мои полные горя слова произвели странное впечатление на братьев.
