песка, украшая ее довольно увесистыми булыжниками ( ради разв-
лечения и отчасти ради самозащиты ).
Борман разработал одновременно гениальный и генеральный план
поражения разведчиков всех времен и народов. Штирлиц должен
был, как истинный боец невидимого фронта, исчезнуть с глаз до-
лой под недоуменным взглядом офицеров Рейха. Попутно организо-
вывалось несколько довольно приятных мерзостей на вариации a la
Germany, с фейерверками и хлопушками. После шумихи Штирлиц дол-
жен быть посрамлен. Все побережье Кубы было обложено минами,
кладовые Фиделя были зверски распотрошены. Под поверхностью
земли были проложены сложные коммуникации, веревки. А сам Бор-
ман в это время с окромным трудом, ваполняя роль крота, прока-
пывал туннель прямо к Штирлицу, ухитряясь не спотыкаться и даже
вовсе не задевать ни одну из своих веревочек и атомных бомбо-
чек. Но Борман не учел одной мелкой детали: этой деталью ока-
зался Мюллер, возводящий из песка внушительные и массивные зам-
ки и застенки дорогой ему сердце Германии. Массивный булыжник
стукнул Бормана по потной лысине, причинив мерзопакостнику
нестерпимую боль. Но цель была превыше всего. Но Мюллер так не
думал. Раздался вопль, напоминающий сирену. Дорогие Мюллеру
застенки вполне некультурно накренились, красная звезда на вер-
шине поехала вниз.
... Штирлиц засмотрелся на дам и решил с ними познакомиться.
Встав с полотенца, он, прихватив тележку с обожаемой бумагой,
подкатил, радостно сверкая очками и улыбаясь, к почти что
совсем обнаженным красотам экватора. Красотки недоуменно
посмотрели на тележку и оскалили кривые зубы. Штирлиц завязал с
ними разговор о победе Мировой Революции и роли Штирлица в
русской истории.
... Подхалим Шелленберг за спиной Штирлица, элегантно обло-
котившегося на тележку, завалился на простыню, отвесил губу и
захрапел. Хлопоты Шеллеберга тяжело отразились на его здоровье
и поэтому он не мог контролировать свои действия.
Борман выполз на противоположном конце острова и удовлетво-
ренно потер руки. День обещал быть на редкость приятным и зах-
ватывающим. Он бодрым шагом возник на пляже, ликуя и улыбаясь.
Он подошел к Штирлицу и, многозначительно сказав "А девочки
ничего, вот только больно черные... ", подошел к Фюреру, как
наиболее нейтральному лицу. Штирлиц поперхнулся. Через полчаса
Борман осознал, что Штирлиц находится не на изначальной пози-
ции, и возвращаться явно не собирался. Еще через полчаса он по-
