Мишель | страница 9
— Не знаю, в силах ли я, — сказал Васильчиков, адресуясь Мурлыкину, который тоже вышел на крыльцо и захотел знать, что в точности происходит.
Голос его прервался.
Стало тихо и неловко. Чухнин чмокнул губами, лошади равнодушно тронулись с места. Дрожки покатили к дому Чилаева, где квартировал князь Александр Васильчиков.
Дорогой Чухнин помалкивал. Васильчиков гарцевал с левой стороны, изящный и стройный. Казалось, он в точности знает, как поступать и что надлежит делать, потому и Чухнин решил в случае недоразумений обращаться по преимуществу к нему.
А недоразумения непременно возникнут, это Чухнин чувствовал всей своей многоопытной душой. Что за подстреленный офицер? Почему извозчик за ним не поехал — ведь почтовая станция вроде как ближе? Где врач? Или за врачом уже послали?
Помалкивает кучер; молчит и красивый барчук на холеном коне.
Неожиданно растрепанная тень выскочила из темноты, странно, кривовато подпрыгнула и повисла, ухватившись за узду. Васильчиков отпрянул, конь захрапел, мотнув головой. Пришелец вскрикнул:
— Александр Илларионович!
— Фу-ты, — проговорил Васильчиков, успокаиваясь и поглаживая разозленного коня по шее. Лоснящаяся шкура подергивалась под ладонью, фырканье постепенно становилось тише. — Антон Карлович! Напугали… Да на вас лица нет!
Тень действительно оказалась полковником Антоном Карловичем Зельмицем, и на нем точно лица не было: седые волосы дыбом, белесые глаза блуждают, губы мокры.
— Боже мой! Правда ли то, что сказал Николай Соломонович?
— Да не напирайте вы, коня пугаете… Большая беда, Антон Карлович, это правда, — произнес довольно ровным тоном Васильчиков и неожиданно сам заплакал. — Дуэль, несчастный выстрел — и Миша убит! Нужно тело забрать… Он там лежит, на месте… С ним корнет Глебов оставался, но дождь шел, и Глебов больше сидеть один, с покойником, под ливнем, не мог — накрыл его шинелью и уехал…
— О чем речь! — промолвил Зельмиц тихо. — Я поеду. Вы только укажите место.
— Я с вами, — сказал Васильчиков. — Только коня отведу. И грузина лермонтовского позову, пусть поможет.
Зельмиц уселся на дрожки и заплакал.
Проезжали мимо горящих окон в доме генеральши Верзилиной. Самого генерала Верзилина в ту пору в Пятигорске не было — дела службы прочно удерживали в Варшаве; но Мария Ивановна с тремя прекрасными дочками оставались на Кавказе и составляли одну из главных приманок водяного общества.
Стукнул ставень; показалась хорошенькая головка, гладко причесанная, с посверкивающим украшением на волосах. Знакомый голос окликнул: