— Он в отъезде? — спросил незнакомец.
— Нет. Он здесь, в Афинах. Пока, — ответила женщина. Вежливое молчание собеседника побудило ее продолжить рассказ. — Вероятно, его отправят в изгнание. И нас вместе с ним. Или же продадут в рабство.
— Что он сотворил? — Незнакомец казался искренне заинтересованным.
— Отчего ты расспрашиваешь меня? Ведь тебя это не касается, — грубо бросила она, приглаживая волосы.
— Просто любопытно, — признался незнакомец.
— Нет здесь ничего любопытного. Мужа решили наказать в назидание другим, а нас заодно с ним.
— Наказать в назидание?
Повторенная фраза приковала внимание женщины.
— Выглядит примерно так, — уклончиво отвечала она.
— Каково его преступление? — настойчиво продолжал расспрашивать незнакомец. — Очевидно, не измена и не убийство — тогда бы вы все сразу оказались в руках властей. Значит, дело не в этом. Так в чем же?
— Развращение молодежи, — прямо сказала женщина. — Его обвиняют в развращении молодежи. Как будто собравшихся вокруг мужа молодых людей можно испортить больше, нежели они были испорчены до знакомства с ним.
— И как же он развращал их? И кого?
— Его обвиняют в растлении умов сынов важных господ. Муж говорит, что он их учитель. В самом деле, они следуют за ним как за наставником. Похоже на то, что учение мужа их как раз и развращает, по крайней мере, так говорят многие могущественные граждане, заявляя, что оно портит их сыновей. — Женщина нагнулась и взяла на руки младшенького, который тут же принялся теребить тяжелый узел волос матери, терпеливо сносившей шалости сына. — Я знаю, что против моего мужа настроены отцы молодых людей, последователей учения мужа.
— Чему же такому он учит, что здесь, в Афинах, так настроил против себя народ, который собирается остановить его?
Женщина посмотрела в глаза собеседнику:
— Не знаю. Семью-то он не учит. Сыновья не умеют ни читать, ни писать. — Она собралась было отвернуться, но внезапно продолжила: — Женщины, как известно, прекрасное зло, а когда красота увядает, остается лишь зло, так не раз говорил мне муж. Еще он считает, что я непременно предам его, стоит мне только что-нибудь узнать, и посему он говорил мне лишь то, что я хуже мегеры, если понуждаю его покинуть товарищей и заняться содержанием семьи.
— Разве ученики ему не платят? — Казалось, незнакомец озадачен. — Обычно учителям платят за знания.
— Нет, он денег не берет, — вздохнула женщина.
— Но в таком случае как же он живет и чем питается? — вопросил незнакомец, даже повысив голос.
