— Молодой человек, а вы куда? — окликнула его немолодая женщина, похожая на уборщицу.
— Мою маму сюда привезли, я хочу знать, что с ней.
— Так ждите в приёмной!
— Я ждал больше часа!
Видно его ложь сильно напоминала правду, так как женщина мгновенно поверила, пообещала разыскать лечащего врача Ирины Крымовой и скрылась в дебрях больничного муравейника.
Вадим ждал двадцать минут, дважды выходил курить, договорившись с гопником, чтобы, если что, его позвали.
Из реанимации вышла высокая женщина с красивыми белыми волосами, убранными в тугой пучок. Он сразу догадался, что это к нему.
— Вадим Крымов?
— Да, это я.
— Я лечила вашу маму при поступлении, — она сделала небольшую паузу.
И тут он всё понял. То о чём нельзя даже думать в отношении родителей, то, что он гнал от себя прочь последние часы, то, что невозможно представить — произошло.
Вадим попятился:
— Лечили? Она умерла…
— Ваша мама поступила к нам в крайне тяжёлом состоянии — сердце остановилось ещё в пути. Мы пытались сделать всё возможное, но…
— Она умерла…
Он не слышал врача, ничего не видел вокруг, обо всём забыл. Перед глазами стояла фотография мамы — её любимая, где ей всего двадцать пять, где она в Крыму с подружкой, ещё не знает, что Крым станет её фамилией, ещё не знает его отца и его. Фотография медленно таяла в пустоте. Мама умерла.
Перед лицом маячила салфетка.
— Что?
— Я говорю, у вас кровь пошла носом, — сказала встревоженная врач.
— Ах, это… Извините, у меня бывает, — взял салфетку, утёрся, повернулся к выходу.
— Постойте, куда вы? Необходимо подписать документы!
— Конечно, как скажете, я всё подпишу… всё подпишу… конечно… как скажете…
Вадим шёл по уже почти тёмной аллеи, продолжая повторять какие-то оправдания. Не замечая этого, сел на скамейку. Подбежала крупная мохнатая собака, обнюхала его ногу, убежала. Всё, что его окружало, осталось где-то далеко — в другой жизни, в другом времени.
Ему было плохо.
Слёзы помогают пережить беду, но и им некоторые беды не под силу — слёз не было. Мыслей не было. Мамы не было. Внутри тихонько ныла боль ещё неосознанной утраты. Как же так? Ведь мама — вечный человек! Она может заболеть, постареть, уехать на неделю, но она не может исчезнуть навсегда. Это невозможно. Смерть и мама — две несовместимые вещи. Он мог бы привести миллион причин, по которым мамы не умирают, но логика рушилась, разлетаясь в пыль перед стотонной безапелляционной действительностью.
— Вот ты где! Еле нашёл. Держи пивасег — тебе нужнее…
