Кольцо Изокарона | страница 4
— Нет.
…Эх, наверное, мало пожил я еще на свете, подумал я, маловато потрудился на ниве просвещения (или затемнения) населения, потому что такого типа в моей коллекции монстров еще не бывало.
Хотя сие общеизвестно, не грех лишний раз и напомнить, что середь так называемых писателей помимо нормальных людей довольно шизофреников и дебилов, полудурков и целиком гармонично завершенных идиотов, проституток обоего полу, пьяниц и забулдыг, наконец, просто полуграмотных, едва могущих связать пару слов без того, чтоб не споткнуться, не отличающих тире от дефиса, а запятой от апострофа, девственно чистых умом творцов-демиургов, которые, как то ни удивительно, все поголовно-искренне одержимы чудовищной по своей жестокости для хоть мало-мальски нормального человека идеей: они, и только они, способны (должны, обязаны, призваны!) донести (принести, занести, поднести) до читателя им, и одним только им ведомые истины (аксиомы, теоремы, постулаты), потому что никто кроме них не разбирается так хорошо и разносторонне в филателии, сельском хозяйстве, инфляции, любви, тайнах души, войнах, промышленности, политике, бельканто и абортах.
Таких чудовищ, повторяю, было в моем паноптикуме-гербарии предостаточно, но вот теперь рядом сидел человек — не проститутка, не забулдыга и вроде не совсем сумасшедший, — которому удалось вполне прилично связать даже не два, а несколько тысяч слов, и который вынудил меня, без протекции начальства и нажима со стороны высоких покровителей, предложить ему то, что я ему предложил, и который…
— Но почему же, черт подери, "нет"?! — громогласно возопил я.
Ответ его был тяжел как булыжник:
— Потому, что история не закончена.
— Ага, — кивнул я, — понимаю. И заканчивать ее, разумеется, придется мне?
Он тоже кивнул:
— Разумеется.
От такой наглости я вспотел.
— Но почему?! — возорал я.
— Да потому, что когда вы, все хорошенько обдумав, придете ко мне домой…
— Вы покажете мне волосатого мальчика! — догадался я. — Так?
Однако чувство юмора действительно не числилось в списке его добродетелей либо же недостатков.
— Мальчик ушел, — с тихой укоризной проговорил он. — Разве вы забыли? Мальчик ушел, но я покажу вам кольцо и конверт…
— Да-да, — сказал я. — Конечно. Кольцо и конверт. А мальчик ушел. Но постойте… — И только тут в голове моей что-то зашевелилось.
А он ждал. Он терпеливо ждал, пока нужные извилины в моем захудалом мозгу сплетутся все же в одним им ведомую хитроумную комбинацию, которая бы позволила мне наконец окинуть мир просветленным, одухотворенным и оплодотворенным репродуктивной работой мысли взглядом — и тогда…