— Да… почти… но… дело не только в этом. Понимаете, я не вправе считать себя ее автором.
Моя изогнутая левая бровь потребовала разъяснений.
— То есть?
Гость заволновался еще сильнее — щеки его покрылись пунцовыми пятнами.
— Ну… вы же видели сами: это всего лишь запись рассказа…
— То есть, вы являетесь литературным записчиком истории, которую сочинил и поведал вам кто-то другой?
Он вздохнул с облегчением:
— Вот именно, сударь, но… не думаю, что то был вымысел.
Я снова великодушно позволил себе чуточку экспрессии.
— Так сия ахинея, по-вашему, — правда?
Пришелец снова кивнул:
— Самая настоящая. И именно поэтому, а не из боязни быть обвиненным в плагиате, я говорю вам: я не знаю, хочу или нет издать эту рукопись!
Увы, видимо, настала пора дивиться всерьез: передо мной сидел солидный человек, внешне совершенно нормальный, но который заявлял, однако, такие оригинальные вещи, что впору было вызывать карету неотложной помощи и отправлять его в сумасшедший дом.
Наверное, посетитель угадал терзавшие мою грубую материалистическую душу низменные сомнения, потому что вдруг невесело улыбнулся:
— Представляю, какие мысли у вас в голове. Я и сам думал то же или примерно то же про М., пока…
— Да, кстати! — перебил я гостя. — В вашем повествовании нет имен ни главного героя, ни его отягощенного бесовскими проблемами друга. Почему?
Он нахмурился.
— Почему?! Да всё потому же, сударь! Поймите, это не вымышленные персонажи, а реальные, существующие на самом деле люди. И я вовсе не собираюсь бросать на растерзание изнывающей от дефицита слухов и сплетен публике их доброе имя и репутацию, не вызывающую у меня лично ни малейших сомнений. Ясно?
Я сочувственно покивал:
— Да-да, разумеется, уж тут-то я вас понимаю, целиком разделяю и поддерживаю ваши опасения, но…
Гость усмехнулся:
— Но по-прежнему не верите, что рассказанное здесь — не выдумка.
Я сожалеюще развел руками:
— Простите, вы требуете слишком много. Действительно, история художественно вполне убедительна и реалистична, порой, быть может, даже чересчур, однако это только делает честь вам, сударь: на не знаю уж каком году жизни у вас неожиданно прорезались… гм… некоторые литературные способности.
Он с досадой стукнул кулаком по столу:
— Да нет же, нет! Говорю вам: моя заслуга тут минимальна — просто услышанное настолько врезалось мне в голову, что я буквально как бы находился под гипнозом, — покуда не сбрасывал с души и сердца очередную порцию из рассказанного М. в виде каждой последующей главы.
