— Немедленно… кх-хм… повторяю, немедленно всем начальникам служб прибыть ко мне. Особенно — главному энергетику. У нас проблемы.
Владимир Аристархович посмотрел на экранчик и недовольно поджал губы: у половины ответственных руководителей телефоны были выключены. Оставалось надеяться, что оповещенные разбудят остальных по дороге.
Собрались довольно быстро — каждый понимал, что без энергии станция долго не протянет. Разумеется, первые вопросы предназначались главному энергетику. Тот держал трубку у уха, постоянно отвлекался на телефонные разговоры, но всё же успевал кратко отвечать на вопросы собравшихся:
— Если плазмы нет — это неисправность. Какая — выясним и устраним.
— Что аппаратура показывает? — директор еле удержался от зевка.
— В том-то и дело, что ничего. Всё исправно. Быть такого не может. Удар был четко зафиксирован. И это при всей вашей хваленой противометеоритной защите! Куда попал камешек — я не знаю. И вы не знаете. Никто не знает. Надо вылезать наружу, искать место и смотреть. Потом — чинить. До этого момента активировать плазму запрещаю. Да и не получится. А того умника, который пытался запустить реактор после срыва плазмы, я лично отправлю чинить корпус станции без скафандра!
— Ну, Юрий Палыч… — протянул начальник смены.
— Никаких Юрий Палычев! — главный энергетик аж подлетел над сиденьем. — Выговором не отделаетесь!
— Но ведь свет всем нужен. Без него не наработаешь ничего. Да и жизнь без электричества несколько проблематична…
— Есть аккумуляторы, — отрезал главный энергетик.
— Надолго ли их хватит… — пробормотал директор и опять чуть не зевнул.
Влетел запоздавший начальник оранжереи. Комбинезон в частичках земли, волосы мокрые и всклокоченные. Не обращая внимания на недовольные высказывания о засорении атмосферы, он подплыл к директору, взглянул на него страдальческим взглядом и начал:
— Владимир Аристархович! Проблема у меня. Вот вы спросите — какая проблема, а я так и скажу. Такая проблема. Очень важная проблема…
Директор поморщился и сказал:
— Не тяни, Рувим. Какая еще проблема?
— Такая проблема. Очень важная… — заметив, что директор набирает побольше воздуха в легкие, Рувим заспешил. — Цветы я выращиваю для Наташи Германовны. А у вас свет гаснет. Непорядок. Что с цветами будет?
— Господи, Рувим. Какие цветы?
— Для Наташи Германовны, говорю. Бутоны уже завязались, а теперь пропадут. Очень плохо.
— Ты вообще о чем? Вот у нас проблемы. Реактор полетел. Это проблема. А что твои цветы-то? Плюнуть и растереть.
