Розы в ноябре | страница 28
Инна Сергеевна молча покачала головой.
— Но как же так, мама? Это же… это предательство!..
Страшно видеть, как в этом лице, еще не утратившем плавных детских очертаний, вдруг словно проступает жесткость будущего, мужского…
— Нет, погоди! Я не хочу так, как он… как отец всегда делает. Не спросив, не узнав, что у человека на душе сразу думать плохое. Я выясню. Узнаю. Должна быть какая-то причина…
Инна Сергеевна вспомнила вчерашнюю встречу — кажется, Алечка действительно собиралась ей что-то сказать… Да, она не рванулась навстречу с раскрытыми объятиями Да, в ее взгляде было осуждение, может быть, насмешка Но это ведь не оправдывает…
— Это не оправдывает, — невольно повторила вслух Инна Сергеевна.
— Чего не оправдывает, мама? Ну почему, почему, если меня корят дармоедством, почему я не могу хотя бы попробовать? Сейчас же начнется: школа на первом плане! А я буду совмещать, вот увидишь!
— Ты что? Решил это делать… регулярно?
— По возможности, мама! Я тебе еще вот что должен сказать… Джинсовку свою я отдал… подарил Олегу. Не только потому, что ему нужней… У него одна мать, болеет часто. Он ходит в пиджачке — рукава до локтя. Не в том суть. Ты меня выслушай, не знаю, поймешь ли…
— Говори. Я понятливая.
Он не заметил иронии. Хорошо, что не заметил…
— Знаешь, когда он… отец подарил ее мне, сказал: «Получай свою мечту!» И это правильно, я мечтал о такой куртке. Именно о такой — все сошлось. Это было прямо счастье! А потом… Потом я задумался однажды. Мечта — куртка! Люди мечтают полететь в космос — и летают! А мои пределы, значит, вот они — двуцветная тряпка, простроченная белыми нитками? И чтоб смотрели с завистью — мои же друзья. И так меня прошибла эта мысль! Я понял, что не смогу уже радоваться куртке и вообще тому, что можно надеть, подаркам вообще! Я же не маленький, чтоб кто-то все время думал обо мне, выполнял мои желания… Я понятно говорю?
…Господи, до чего же он стал высокий. Стоит в дверях — и уперся в притолоку головой.
— Мама, почему же ты плачешь, я что — сказал что-нибудь плохое?
Петя пришел часа через два.
Инна Сергеевна нарочно не убрала кеды, только поставила их к стенке, рядышком, носок к носку.
Петя сразу увидел кеды. Широкое, с твердыми чертами его лицо побурело от прилива крови. Он спросил:
— В норме?
— Да.
— Где?
Это был трудный вопрос. Объяснять сейчас Пете — вот такому, в накале гнева, — что сын решил заработать деньги и, как он выразился, «возместить материальный ущерб, причиненный мною», значило подлить масла в огонь…