– А? – мне в уши, будто ваты напихали, и ее голос донесся откуда-то издалека. – Ах, да, конечно – я поспешил придать своему фейсу более естественное, значительно менее дебильно офигевшее выражение. – Конечно, проходите – посторонился, совершенно забыв о том, что она мне только что нахамила. И она прошла, проплыла, беспардонно виляя своим фарватером, и скрылась за поворотом. Эх, знал бы я тогда, что это далеко не последняя наша встреча. Наверное, побежал следом, зачем оттягивать то, чему и так не миновать.
Но я не знал. А поэтому продолжал стоять, замерев как истукан. Позабыв обо всем на свете. – Посторонись, мать твою…. – меня вывел из подвешенного состояния лишь такой вот грубый приказ. И я едва успел отскочить в сторону от мужика, пихавшего впереди себя тележку с поклажей.
Глава 3. Твари с Цветочного.
Ретировавшись за пределы Проспекта Мира, я попытался, попробовал оставить позади, за заставой, и мое давешнее наваждение. Но куда там. Это было сродни заразе. Уж как уцепится – вывести почти невозможно. Не радовал даже пистолет, надежно упакованный в рюкзачке. А в голову лезли всякие цветочные мысли. А за ними, вдогонку попса не замешкалась. Что-то типа «А твои глаза, два брильянта…», ну и т.д. и т.п.
Прав был Быков, заявив в одном фильме, что война-войной, а музыка вечна. И действительно, сколько ни пережито, какой бы новой фигней не забивались наши умы, а все те же, старые мелодии вертелись в наших головах, не давая нам помереть от тоски. И, что самое главное, писались новые. Пока что немного заунывные, опять же навеянные сегодняшним, но все же песни.
Вот, опять отвлекся. Ну, как тут о задании подумать, когда в мозгу такое вертится. Так, соберись. Сперва, я заставил себя переключиться на все тот же «Сектор Газа». Немного помогло. И хотя мысли еще путались, все время, стараясь соскочить в сторону, я силой возвращал их назад. Метлой и крепким словцом, я загнал их в одно место и приказал умолкнуть до поры до времени.
А ведь задание не из легких. И главная трудность была в том, что у фрицев имелся свой собственный диггер. Неплохой, кстати, диггер. Да что там душой кривить – замечательный.
Мы еще тогда, в той жизни, знали, что он с нацами связался. Обероном себя называл. И кликуху эту он не от Роджера Желязны с его принцами Амбера одолжил. Просто некоторые немецкие чины со слова «обер» начинались. Только и всего.
Должен заметить, что за всю историю моей бытности контрабандистом, я ни разу не лазил к фашистам. И не только из боязни напороться на одну из весьма хитро расставленных ловушек Оберона. Хотя и это тоже. Но больше из идейных соображений. А что вы думаете? Даже у такого пройдохи могут быть свои принципы. Ну, не принимает мое нутро таких вот жестко радикальных веяний. И ничего с собой поделать не могу. Да и не хочу.
