Она сжималась, уплотнялась, превращаясь во что-то более осязаемое. Мне даже показалось, что ЭТО! можно пощупать. Но я не мог пошевелиться. А еще тишина. В ушах зазвенело от этой, неестественной тишины. Я не верю, что никто не закричал от ужаса. Но ко мне не долетало ни звука. Даже моего, собственного, потому что я тоже должен был кричать. Рот раскрыт и я ору, ору во всю глотку. Но в ушах по-прежнему ничего. Только: «цок, цок, цок».
Постепенно стали вырисовываться контуры. Все четче. Все ближе. Совсем близко.
Рядом со мной возник всадник. – Цок, цок, цок – конь, сотканный из белесых нитей тумана, двигался очень медленно. Плавно покачиваясь в такт лошади, наездник безучастно смотрит пустой глазницей куда вдаль. На его голове, вернее том, что от нее осталось, ополовиненная фуражка с кокардой. На поясе четко угадывалась сабля. В руке, вяло повисшей вдоль тела, нагайка.
За всадником следовали солдаты с ружьями – герои былой, окончившейся больше ста лет назад, войны. Те же невидящие ничего и никого глаза. Такие же, как и на командире, полуистлевшие шинели. Большинство с явным отсутствием какой-то из конечностей, или рваными, огромными ранами на телах. Их души «разбудили» и они возвращались домой. У них осталось одно, последнее желание, но, к сожалению, никто не мог им в этом помочь.
Боль в голове достигла, казалось, своего апогея. Мои глаза так и норовили тоже покинуть глазницы. А главное все та же тишина, от которой можно было ОГЛОХНУТЬ! А еще ощущение полной беспомощности, и подспудное желание снова, как в детстве, спрятаться под одеяло, и притвориться, что ты спишь. Глядишь, и чудище не тронет. Побродит вокруг и уберется восвояси.
– А-а-а-а-а!!! Ма-а-а-а-ма!! У-у-у-у-у!!! Йо….!!! – сперва включился звук. Сразу и одновременно. И я с облегчением услышал, что тоже кричу. Не стесняясь, почти по-женски. Рядом, уже охрипнув и сойдя на фальцет, орала Даша.
А уже за миг туман сгинул. Будто и не было его вовсе. Осталась чернота тоннеля и слабое свечение наших фонариков. В голове тоже прояснилось. Даже боль ушла, а глаза снова встали на свои места.
Обсуждать только что увиденное не хотелось никому. Было лишь желание убраться отсюда подальше и поскорее. Усталость как рукой сняло. Откуда только силы взялись. Мы дружно, прейдя на легкую трусцу, понеслись в сторону Войковской.
На станции, как я и предполагал, почти никого не было. Почти. Пяток искателей легкой наживы сгрудились у костра, обсуждая какой-то очередной мерзкий план. Заслышав топот в тоннеле, они, было, подумали, что добыча сама, своим ходом пожаловала к ним в руки. Представьте себе их разочарование, когда к ним, притаившимся в засаде, вылетела такая толпа. Озверевшая, кстати, жаждущая куда-то согнать всю, накопившуюся за столь нелегкий путь, злость. Вооруженная до зубов. Они то и попались под горячую руку.
