Это означает, что ему придется сосредоточиться исключительно на Поппи.
— Независимо от вашего одобрения, — сказал он, — я намерен сделать предложение вашей сестре. Выбор за ней. И если она его примет, никакая сила на свете не остановит меня. Я понимаю вашу озабоченность, поэтому позвольте мне заверить вас, что она не будет ни в чем нуждаться. Я буду защищать ее, лелеять и даже баловать.
— Вы не имеете никакого представления, как сделать ее счастливой, — возразил Кэм.
— Роан, — отозвался Гарри со слабой улыбкой, — делать людей счастливыми — моя профессия. По крайней мере заставлять их так думать. — Он помедлил, глядя на их угрюмые лица. — Вы намерены запретить мне поговорить с ней? — поинтересовался он с вежливым интересом.
— Нет, — ответил Лео. — Поппи — не ребенок и не домашний питомец. Если она захочет поговорить с вами, она это сделает. Но имейте в виду: какие бы доводы вы ни приводили, чтобы убедить ее выйти за вас, это не перевесит мнение семьи.
— И учтите еще кое-что, — сказал Кэм с обманчивой мягкостью в голосе. — Если вам удастся жениться на ней, мы не откажемся от сестры. Вы получите в приданое всю семью, которая будет защищать ее любой ценой.
Этой угрозы было достаточно, чтобы Гарри задумался.
Почти.
— Вы не нравитесь моему брату и мистеру Роану, — сказала Поппи на следующее утро, когда они прогуливались с Гарри по розарию, разбитому в саду отеля. Поскольку новости о скандале распространялись по Лондону со скоростью лесного пожара, необходимо было что-то срочно предпринять.
Поппи знала, что как джентльмен Гарри Ратледж обязан сделать ей предложение, чтобы спасти от бесчестья. Однако она не была уверена, что пожизненный брак с неподходящим мужчиной лучше, чем быть парией. Она недостаточно хорошо знала Гарри, чтобы судить о его характере. И ее семья была категорически против него.
— Моей компаньонке вы тоже не нравитесь, — продолжила Поппи, — а моя сестра Амелия еще не определилась, но склоняется к тому же мнению.
— А как насчет Беатрикс? — поинтересовался Гарри с ироническим блеском в глазах.
— Вы ей нравитесь, но она любит даже ящериц и змей.
— А вы?
— Я не выношу ящериц и змей.
Он улыбнулся:
— Давайте не будем упражняться в остроумии, Поппи. Вы поняли, о чем я спросил?
Она неуверенно кивнула.
Это была адская ночь. Почти до рассвета Поппи спорила со своими близкими, а потом оказалось, что она не в силах заснуть. Утром споры продолжились, пока ее грудь не превратилась в котел бурлящих эмоций.
