— Насколько я могу судить из своего опыта, те, кто действительно владеет искусствами, и впрямь не особенно рвутся красоваться и выступать. За свое знание они платят слишком тяжкую цену. Когда же знание достигнуто, кое-кто использует его для достижения земной власти, но делает это тайно. А другие и вовсе стремятся к мистическим целям, которые нам, простым смертным, хоть умри, не понять!
Разговаривая и жуя, он успевал постукивать молоточком, аккуратно поправляя погнутое звено цепи. Этой цепью Ладдхью недавно оковывал его торс.
— Честно сказать, — продолжал киммериец, — сколько сталкивался с волшебниками, столько же и убеждался, что в целом они народ куда как несимпатичный. А если судить по их темным делам, так и вовсе не разберешь, то ли они люди, то ли демоны, то ли середина наполовину…
— Все так, — сказал коротышка, — но даже если ты прав, нам в цирке очень пригодилась бы пара-тройка каких-нибудь коронных фокусов! Представляешь, какая толпища сбегалась бы на каждое представление? А что за славу я приобрел бы как фокусник! Про азартные игры я уж и вовсе молчу…
— Я бы на твоем месте все равно не стал пачкаться, — честно предупредил Конан, проверяя и натягивая цепь. — Да что тебе в магии, не пойму? Ты и так отлично выступаешь, народ валом валит посмотреть. Опять же и из труппы не гонят — ну какой цирк без карлика?
Обиженный Бардольф мгновенным движением оказался против Конана, который сидел, прислонившись к фургонной скамье. Сжатый кулачок мелькнул в опасной близости от носа могучего киммерийца.
— Чтобы ты знал, чужеземец, — вовсе никакой я не карлик!.. И здесь, в цирке, я отнюдь не из-за своего роста! И мои жизненные планы на том не кончаются! Я музыкант, жонглер, боец и целитель! Я тебе не какая-нибудь диковинная зверюшка, которую показывают за плату в темной палатке! Что с того, если я не родился таким неестественно здоровенным, как ты, — вот ты-то, между прочим, только и годишься, чтобы тебя за деньги показывать! Мой рост, между прочим, дает серьезное преимущество в драке! — Бардольф похлопал по длинному ножу, висевшему в ножнах на поясе. — Мои удары обычно запоминают надолго! Так что хорошенько поразмысли, северянин, прежде чем следующий раз меня злить!
— Уймись, уймись, Бардольф, наш «потомок титанов» не собирался тебя обижать, — сказала Иокаста.
Приблизившись сзади, она успокаивающе положила руку ему на плечо:
— Не сердись на него, он здесь новенький и пока еще не разобрался, что к чему. Оставь его в покое, друг мой.
