— Давай прощаться, мамуля, — сказал Василий Павлович. — Уж не знаю, надолго ли…
— Вася!.. — вскрикнула Евгения Сергеевна и бросилась ему на грудь.
— Ну, ну, мамуля, — говорил Василий Павлович, гладя жену по голове. Волосы у нее были мягкие, шелковистые. — Держи себя в руках, мамуля. Катюша, подай, пожалуйста, пальто и шляпу.
— Как же мы без вас? — всхлипнула она, подавая пальто.
— Все уладится, Катюша, не унывай. И учись, обязательно учись. Коммунизм могут построить только образованные, умные люди.
— Все, — сказал старший военный. — На выход.
— Васенька!.. — снова закричала Евгения Сергеевна и вцепилась в рукав пальто. — Не отпущу, не отдам!..
Часовой, стоявший до сих пор у двери, словно статуя, буквально оторвал ее от Василия Павловича.
— Береги себя и сына, — успел еще сказать он, когда, взяв под руки, его выводили из квартиры. — И никому не верь, слышишь, никому не верь, что твой муж враг народа!
Его вытолкнули на лестничную площадку. Дверь захлопнулась.
— Вася, Вася… — бормотала Евгения Сергеевна, опустившись на пол. — Что же это такое, Васенька?..
Катя осторожно подняла ее и увела в гостиную. Усадила на оттоманку и сказала:
— А вы бы взяли и позвонили Андрею Александровичу.
— Андрею Александровичу?.. — встрепенулась Евгения Сергеевна. — Да, да, Катюша! Конечно, нужно немедленно позвонить ему. Который час?
— Шестой.
— Ты думаешь, удобно звонить? Он поздно встает… Или ничего? Наверно, ничего. Все-таки они друзья, верно?..
— Ничего, — сказала Катя. — Он вчера, когда вас не было, сам звонил. Я забыла передать…
— Да?..
— Правда, — кивнула Катя. Разумеется, она лгала, однако ей было нисколько не стыдно. — Хотел с днем рождения Василия Павловича поздравить.
— Но если так, — проговорила Евгения Сергеевна с надеждой, — тогда Андрей Александрович ничего не знает…
— Уж верно не знает, — поддакнула Катя. Она взяла трубку (в гостиной, как и в прихожей, и в кабинете, и даже в спальне, тоже был телефонный аппарат) и протянула Евгении Сергеевне.
— Станция, — ответил женский голос.
— Квартиру товарища Жданова, пожалуйста, — дрожащим голосом попросила Евгения Сергеевна, понимая, что вот сейчас, сию вот минуту многое, если не все, должно решиться…
— Я не могу вас соединять ни с кем, запрещено, — сказала телефонистка обычным казенным голосом. — Дайте отбой.
— Послушайте, девушка…
— Дайте отбой, — повторила телефонистка. — Ваш номер отключается.
Евгения Сергеевна положила трубку на стол, мимо аппарата, посидела недолго молча и, словно вспомнив о чем-то, резко поднялась и пошла в прихожую.
