Да-да, «мальчишка-комсомолец»… «В 1938 году на заседании «тройки» Боярский докладывал дело на братьев Лац Владимира и Августа», — рассказывала следствию в 1940 году секретарь «тройки» Ольга Славина, осужденная на 2 года 6 месяцев за то, что самолично внесла в протокол о расстреле имя неугодного ей человека. — «Насколько я припоминаю, на Владимира Лаца было больше материалов, то есть доказательств, чем на Августа… Но когда Боярский высказал свое мнение о расстреле Августа, Миркин (нарком НКВД Северной Осетии в то время — Е.А.) сказал, что он «молодой и что ему надо дать 10 лет». Боярский стал доказывать, чтобы его расстреляли, и действительно, решением «тройки» Август Лац был приговорен к расстрелу. Когда протокол заседания тройки был отпечатан и я его принесла на подпись Миркину, он, дочитав до Лаца, сказал: «Надо с Боярским быть осторожней, а то он подведет. Я Лаца Августа хотел пропустить по второй категории (т. е. не расстрел, а лагерь — Е.А.), парень он молодой, да и материала на него мало, а Боярский его угробил». На мое замечание, почему же он как председатель «тройки» не отстаивал свое мнение, Миркин, подумав немного, сказал: «Черт с ним, все-таки он — немец»…>{29}
Да-да, «за закрытыми дверями». «Видел в кабинете Боярского поэта Алибалова со связанными руками, он был избит, лицо в крови. Боярский требовал от него признательных показаний. Алибалов так и умер в кабинете Боярского, но он доложил его дело на «тройке», как о живом. Было принято решение применить к нему ВМН (высшую меру наказания — Е.А.), составили акт о расстреле, тогда как он давно умер…» (Из показаний коллеги Боярского по НКВД Ивана Кучиева.)>{30}
В 1939 году «мальчишка-комсомолец» из провинциального Орджоникидзе был переведен — вероятно, за особые заслуги — в Москву, в Центральный аппарат НКВД, во Второй Главк — контрразведка. И тем, кстати, счастливо избежал чистки ежовских кадров: уголовное дело на него уже было заведено, компромат уже собирали — повезло: «Материалы расследования по делу Боярского В. А. сдать на временное хранение» — гласило решение инспекции НКВД СССР.>{31}
Кто-то (не Господь же!) Боярского хранил. Этим «кто-то» был комиссар госбезопасности, потом генерал КГБ Виктор Ильин. В 1937 году Ильин отправился с инспекцией в Северо-Осетинское Управление КГБ и заметил там Боярского. В середине шестидесятых Ильин стал… секретарем по оргвопросам Московской организации Союза писателей СССР — тоже
