Итак, Ланфанг и Кружков были осуждены как «вредители» (статья 58/7), Шварцман — как террорист (58/8), Абакумов и Леонов — как изменники Родины (58/1), — ни один — «за нарушения законности».
Однако и тут на военных прокуроров нашлась управа. В декабре 1958 года были приняты новые Основы советского уголовного законодательства, согласно которым — и слава Богу! — была отменена 58 статья в ее прежней редакции. Другие же статьи, напомню, имели срок давности. Это и был еще один путь, по которому прекращались дела в отношении следователей НКВД-МГБ. Им удавалось или точнее — им помогали затянуть следствие как раз до принятия новых Основ. О том, что такой закон готовится, понятно, стало известно заранее.
Если и это кого-то не спасало, если оказывалось, что и Указ об амнистии 1953 года «не работает», и срок давности по статье 193/17 еще не истек, — о, тогда… Тогда из уголовного дела просто-напросто вынимались целые тома следственного материала — те тома, по которым суд мог бы обвинить в совершении преступления по статье о воинских преступлениях. Так, например, случилось с подполковником Боярским, с которым читатель еще познакомится в этой главе.
Ну и, наконец, были и другие, лежащие за границей уголовного кодекса возможности. Военным прокурорам элементарно «выкручивали руки». «Если бы вы знали, как на нас давили, — не выдержав моих расспросов воскликнул однажды генерал Викторов. — И как трудно нам было вести расследования: в огромном большинстве случаев свидетелей пыток и мучений просто уже не было в живых: кто расстрелян, кто забит в тюрьмах, кто погиб в лагере… И потом, — продолжал Борис Алексеевич, — вы ведь можете себе представить, что за дверями наших кабинетов стояла многотысячная очередь тех, кто ждал своей собственной реабилитации или реабилитации своих мужей, отцов, матерей… Живым справка о реабилитации нужна была для того, чтобы начать жить».
Меня подмывало сказать Викторову, что и осуждение следователей необходимо было для того же — чтобы всем нам жить, а не мучиться в этой стране… Но подумала: легко обвинять военных прокуроров в отсутствии принципиальности, коли у 99 процентов из нас ее не было. И — нет. Да и многое ли изменилось бы, коли Система оставалась прежней?..
Нет, все-таки кое-что изменилось бы. Но для этого нужен был советский Нюрнберг.
У Страны Советов была единственная возможность восстановить справедливость и наказать убийц: квалифицировать преступления сталинской поры как геноцид, как преступления против человечества — каковыми они и были. Другими словами — деяния следователей НКВД-МГБ должны были бы быть отождествлены с преступлениями создателей Освенцима и Бухенвальда, с преступлениями тех, кого советские суды и сегодня приговаривают к высшей мере наказания…
