Литература
Лядвии и уды
Ольга ШАТОХИНА
Елена Колядина. Цветочный крест // Вологодская литература, 2009, № 7.
Первое впечатление от текста такое: когда-то на автора столь сильное впечатление произвёл «Золотой телёнок», что возникло неодолимое желание переплюнуть Ильфа и Петрова. Или всё-таки их безымянного персонажа, «крестьянского писателя-середнячка из группы «Стальное вымя», который «тут же на месте начал бы писать на листах походного блокнота новую повесть, начинающуюся словами: «Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился…»
А какие ещё ассоциации могут возникнуть, когда читаешь такое? Вот молодой священник готовится приступить к служению.
«Отец Логгин непременно, как можно скорее, хотел употребить древлеписаный «афедрон», лепотой своего звучания напоминавший ему виды греческой горы Афон. Он старательно зубрил загодя составленные выражения: «В афедрон не блудил ли?», «В афедрон был ли до греха?» – рассчитывая провести первую в своей жизни исповедь в соответствии с последними достижениями теологической мысли.
С вечера отец Логгин лёг с женой своею Олегией в разные постели, дабы уберечься от грешного соития накануне первой службы. Помолился истово, дабы во сне не жертвовать дьяволу – если вздумает тот искушать, – семя без потребы грешным истицанием на порты. Утром омыл межножный срам. Телом бысть чист отец Логгин, и на душе бысть ликование от предстоящей многотрудной работы на тотемской ниве, и певши в ней звонко едемские птицы, и цвели медвяные цветы!..»
Цитата длинная, но полезная – дабы желающие ознакомиться с новым букерошедевром ясно представляли, что их ждёт. Ничего принципиально отличного от вышеприведённого отрывка там не отыщется. Зато призрак старика Ромуальдыча будет возникать на каждой странице, вызывая приступы надежды, что автор всё-таки шутит. С Ильфом и Петровым состязается… Правда, советским сатирикам хватило нескольких фраз. А Елене Колядиной понадобилось более пятнадцати авторских листов, так что тут, похоже, всё серьёзно, даже при том, что «Цветочный крест» в девичестве звался «Весёлой галиматьёй». И именно под этим названием выдвигался на «Большую книгу»…
…Вот бывает же так… пишешь-то о кандидате на литературную премию и думаешь: а ведь получит, спаси и сохрани… Так и вышло, как предчувствовалось. Дали «Русского Букера» «Цветочному кресту», сочинённому, если верить автору на слово, на кухне по ночам, когда плотские помыслы вовсю одолевают.
