Истинный и поучительный недостаток онтологического доказательства состоит совсем не в том, что он не в состоянии убедительно доказать свой тезис, а в том, что сам этот тезис остается двусмысленным. А именно, пытаясь доказать "бытие" Бога, он проникает только до безусловного бытия и должен как-то отождествить Бога с последним. Живая, непостижимая глубина реальности, которая есть нечто неизмеримо большее и иное, чем только бытие даже в его безусловности, и которая доступна лишь бытийственному взору из глубины нашей собственной жизни, рискует здесь не быть уловленной. Онтологическое доказательство есть как бы лишь схематическая проекция полной и живой очевидности Божества на плоскость мышления.
Так как Божество, в качестве исконного единства ценности и реальности, в качестве живого первоисточника жизни, безусловно трансрационально, то и его очевидность трансрациональна. Будучи первоосновой всеединства, Божество открывается лишь всеединству нашего внутреннего бытия, нерасколотой целостности нашей жизни - "целомудрию", тому "детскому" в нас, по сравнению с чем все "мудрое" и "сведущее" в нас означает уже раздробленность, надтреснутость нашего существа, от которой уже как-то ускользает реальность Божества. Реальность Божества скрыта от "разумных и мудрых" и открыта "младенцам"cxvii. Это живое, интимно-внутреннее всеединство души, которому открывается реальность первоисточника правды и жизни, имеет в виду Плотин, когда он говорит: "Каким смелым прыжком мы можем достигнуть того несказанного, что превышает сущность нашего разума? На это мы отвечаем: тем, что в нас подобно ему" (Enn. III, 8, 9). Это есть то, что разумеется под "сердцем", и в этом смысле Божество доступно только "сердцу". "Блаженны чистые сердцем, ибо они узрят Бога"cxviii. Но "сердце" не есть, как это часто принято думать, некая отдельная инстанция, противоположная "разуму"; оно есть именно сердцевина целостного, всеобъемлющего внутреннего бытия, одним из излучений которого может быть и "разум". Лишь отрешенному, оторвавшемуся от сердцевины "чистому" разуму противостоит "сердце" в качестве всеединства. Для "чистого", т.е. противоестественно замкнутого в самом себе разума реальность Божества остается недоступной. Поскольку же "разум" черпает свои силы и свой свет из потенции "сердца" и тем обретает возможность трансцендировать за пределы самого себя, - поскольку он тем самым осуществляет себя в трансцендентальном и трансцендирующем мышлении, он может сопровождать живое уловление Божества, соучаствовать в нем и тем придавать ему еще большую ясность. Со времени Упанишад, Гераклита, Сократа и Платона разум это и делает и не перестает делать, как бы это ни шокировало и философских, и богословских мракобесов всех времен.
