Она вздрогнула, внезапно придя в себя, и заметила, что сын уже некоторое время что-то говорит ей, но не смогла вспомнить ни слова, как ни старалась. - Прошу прощения, дорогой. Ты что-то сказал ...?
- Я сказал, что собираюсь домой, - нетерпеливо повторил он, - ты же знаешь, я терпеть не могу званых вечеров и, если честно, мне безумно надоело это - это шоу. - Он с отвращением обвел взглядом бурлящую вокруг толпу.
Китти сочувственно кивнула, понимающе взглянув на сына. Она тоже посмотрела вокруг. Посреди главного зала бил огромный фонтан, искрящиеся струи шампанского, взметнувшись почти под потолок, сверкающими бриллиантами рассыпались в воздухе и с мелодичным звоном стекали в небольшой мраморный бассейн, в котором плавали розовые и пурпурные орхидеи. Толпившиеся кругом гости с веселым смехом подставляли хрустальные бокалы под пенящиеся струи и наполняли их светлым вином.
В ослепительном свете люстр особенно яркими казались роскошные платья дам всех цветов, которые только существуют на свете. Драгоценности необыкновенной красоты и баснословной стоимости сверкали и переливались разноцветными огоньками. По углам зала размещались небольшие оркестры и волшебные звуки вальса переплетались с негромким шумом голосов и беззаботным смехом.
Пол был усыпан лепестками роз, их нежное благоухание наполняло весь огромный зал и смешивалось с тончайшим ароматом духов и запахом дорогих сигар.
- Ведь сегодня День Независимости, - напомнила Китти, не обратив внимания, что сын уже погрузился в свои собственные мысли. - Скажи, милый,
- она осторожно тронула его руку, - ты случайно ничего не имеешь против Шарлин Боуден?
Колт с трудом удержался от недовольной гримасы, в который раз подивившись материнской проницательности. Как обычно и бывало, ей опять удалось угадать его мысли. Ну так значит, нет смысла и лукавить. - Ты угадала. Вряд ли кто смог бы удивиться больше, чем я в ту минуту, когда она, как чертик из коробочки, вдруг появилась на вокзале с кучей чемоданов и тетей Джессикой и объявила, что едет с нами.
У Китти от изумления даже дыхание перехватило, и лишь неимоверным усилием воли ей удалось удержаться от вопросов, которые так и вертелись на кончике языка. Ей пришлось напомнить себе, что Колт уже взрослый человек и давным-давно живет своей жизнью. Она редко давала волю материнскому любопытству и делала эта очень осторожно, чтобы сыну, не дай Бог, не пришло в голову, что она сует нос в его дела. - А ты знал, что она собирается с тобой?
