— Ух ты!
— Ну? — захихикала Настя.
— Не была бы ты бабой Олега Петровича, я бы тебе показал «ну»! — Глаза у шофера разгорались все жарче.
Элеонора позвала:
— Настя! Иди сюда!
И когда Настя села рядом с нею, негромко, но резко выговорила:
— Не балуй! А то паренек всерьез подумает, а это — ни к чему… Мужички сами же его и «поучат», чтоб место знал.
Олег поднялся с рюмкой в руке, удивительно трезвый и сдержанный:
— Что же, мужики, хорошее всегда быстро кончается. Давайте по последней!
Охотники уже и сами начали собираться, разбирать амуницию. Прощаясь, растроганно жали руки, напоминали, чтобы в следующий раз про них тоже не забыли.
Начальник охотхозяйства сказал Олегу Петровичу:
— Когда напаритесь, баню заприте, как обычно.
— Там все готово?
— По первому классу, даже ледок в проруби сняли, чтобы не поцарапались. Веники, полотенца, простыни — на обычных местах, в шкафах. Посуду и стеклотару отсюда не берите — все есть. Да что я говорю вам, Олег Петрович, не первый ведь раз…
— Супруга твоя расстаралась?
— Она. Огурчики соленые, помидорчики, капустка своя… Как вы любите.
Олег Петрович одобрительно кивнул:
— Передай нашу благодарность. После, перед отъездом, рассчитаемся.
Настя, «городское дите», никогда не была в деревенской бане.
— Что надо с собой взять? — тихо спросила у Элеоноры.
— А ничего. Сунь ноги в валенки, набрось тулупчик… Баня — вон она, двадцать метров, пробежимся по морозцу…
Олег Петрович и Алексей подхватили собранные заранее сумки:
— Ну, вперед и выше!
Настя с разбега влетела в предбанник и ахнула от восторга. Просторная комната, обшитая «вагонкой», источала ароматы липы, мяты и ещё каких-то незнакомых Насте запахов. Стены были мягкой, ласковой желтизны, дерево не стали покрывать лаком и оно словно бы светилось изнутри. Умельцы, сооружавшие баню, тщательно подобрали, подогнали узоры на досках и они образовали причудливые естественные рисунки, чем-то напоминавшие картины модернистов. Стены украшали трофеи былых охотничьих битв — оленьи и лосиные рога, кабаньи головы, на специальных полочках-подставках чучела птиц. И над всем витал легкий дух теплого воздуха, ароматного дымка, вялого листа.
Посредине комнаты стоял грубо сколоченный деревянный стол. Но это была та «грубость», от которой за версту несло изяществом и вкусом. На столе в глиняные — под стиль! — тарелки аппетитно были разложены нарезанное ломтиками сало, огурцы, помидоры, моченые яблоки, в жбанах коричнево темнел квас.
