Настала пора говорить о плохом, том, о чем даже вспоминать не хотелось. Но он заговорил.
Вскоре внутренний монолог был прерван. Тот, неведомый, приказал остановиться, прекратить перечислять то, что с лихвой покрывало хорошее и светлое.
Наступила пауза. Ничто не давало знать о присутствии неизвестного и человеку на мгновение показалось, что он исчез, навсегда покинул его. Но вдруг в мозгу возник вопрос: «Кто ты?! Что ты здесь делаешь?», — и человек заговорил вновь. Он рассказал о том, как потратил много лет и решил одну из важнейших проблем планеты, проблему голода. Он преобразовывал любое органическое соединение в желаемый продукт питания. Обыкновенную, невзрачную ящерицу можно было превратить в сочный бифштекс.
Но кое-кому его изобретение пришлось не по вкусу. Аппарат был уничтожен, а сам он чудом успел спастись, укрывшись в пустынной глуши. Ему по иронии судьбы приходилось питаться ящерицами и змеями, которых он так мечтал преобразовать. А теперь он умирает в двух шагах от пещеры, не имея сил вернуться в нее.
Умирает от голода и жажды, от палящего зноя, мечтая о дожде.
Все стихло, теперь уже насовсем. Гнетущая тишина давит на уши. Постепенно пустота приобретает звук и форму, из глубокого омута забвения человек всплывает на поверхность бытия. Все то же раскаленное небо, все те же камни и пески окружают его, вытесняя из головы приснившийся бред.
Откуда-то подул ветер, но не яростно-жгучий, а прохладный.
На небо набежали тучи, те самые тучи, что сотни раз проносились в воспаленном мозгу призрачными миражами.
Но это был не мираж. Ударил гром, блеснула молния, и на землю упали первые капли дождя. И земля каждой своей песчинкой, каждой трещиной впитывала живительную влагу, тушила пылающий в ней жар.
Ливень нарастал. Тяжелые капли оживили человека, вернули силы. И он веселился, как ребенок, катался по бурлящей ручьями земле, крича от восторга, стараясь перекрыть грохот разбушевавшейся стихии. Сверкали молнии, освещая и эту удивительную картину, и это унылое дикое место, еще более дикое в призрачном свете молний, и бурлящие водные потоки, и беснующегося среди них человека.
Он устал и, шатаясь, направился к пещере. В темноте больно обо что-то ударился, в испуге отпрянул назад. Блеснула молния, и в ее мертвенном свете он увидал выстраданные, до боли знакомые очертания своего давным-давно погубленного детища. Преобразователь был здесь, его можно было потрогать, он еще остро пах свежей краской.
