Я открыл шкатулку. Там было все то, о чем я и думал. Но не ценные бумаги, не акции привлекли мое внимание, а большой, толстый голубой конверт, на котором значилось мое имя. Внутри его находился конверт меньших размеров, заполненный мелко исписанными листками. Почерк был незнаком, а само письмо адресовано отцу. Вот тут-то я и разглядел небольшую записку с почерком дорогого мне человека. Она была совсем коротенькая и гласила следующее: «Сын мой, здесь, в этом конверте, ты найдешь ответ на вопрос, узнаешь загадку параллельных миров. А теперь прощай и помни, — ты волен распоряжаться этими бумагами, как тебе вздумается. Эдвардс».
Письмо являлось чем-то вроде дневника, переданного отцу неким господином Х., который, судя по всему, был одним из лучших друзей отца. Почтовый штемпель гласил, что письмо отправлено по городской почте не позднее 20 апреля 19… года, ровно двадцать лет назад. А вот и содержание письма заинтересовавшего меня. Письмо немного доработано, отброшен ряд подробностей, мелких деталей.
Это случилось погожим апрельским днем 19… года. Возвращаясь с прогулки домой, я нашел эту штуку. Лучше бы я ее не трогал, а еще лучше — не увидел бы вовсе. Это была заманчивая вещица размером с небольшое куриное яйцо, но не простое, а со множеством граненых ромбиков по всей поверхности. В этот весенний день солнце расстаралось вовсю, и его озорные лучи плясали на гранях. Соблазн оказался сильнее меня. Да, дорогой Эдвардс, я не вынес искушения и нагнулся за ней, взял эту сверкающую штучку в руки бережно, словно ребенка. Это конечно смешно, но я даже погладил ее, словно она была живым существом. А она была и впрямь, как живая, теплая на ощупь, грела руки внутренним огнем, а может, всему виной щедро льющее с небес свои ласковые лучи светило. «Яйцо» имело множество ромбиков, из которых оно и состояло. Ромбики были желтого, зеленого, красного и несколько штук черного цвета. Не знаю, зачем я поскреб ромбики ногтем, поводил по ним пальцем, а затем нажал один из них, — красный. Дальнейшее я не могу тебе объяснить. Я и сам тогда не смог понять, что со мной случилось, и куда я попал. Штуковина обожгла пальцы, и я уронил ее на асфальт. А когда наклонился за ней, то увидел такое, что вывело из себя даже такого невозмутимого человека, как я. Асфальт исчез. Представь себе, его не было нигде! И вообще вокруг не было ничего, что хотя бы отдаленно говорило о нашем городке. Я попал в совершенно незнакомую местность. Вокруг расстилались великие, кое-где выжженные огнем степи, да шумели вдалеке зеленые дубравы.
