– Ясно, – пробормотал Максим Т. Ермаков, пряча замешательство. – Люсь, ты кинь мне ссылку, дома почту приму, поиграю, погляжу, как там чего.
– Конечно, Максик. Ты, Максик, только сильно не переживай, – беспокойно заговорила Люся, брякая костлявыми пальчиками по клавиатуре. – Все, отправила! Максик, погоди, еще что покажу.
– Что? – резко обернулся Максим Т. Ермаков, уже нацелившийся вылезать из секретарского закутка и мечтавший порасшибать всю мебель в приемной.
– Я кое-что нашла в Интернете. Это, правда, важно. Видишь, люди путают игру с действительностью. Их на это провоцируют! – Маленькая Люся скорчила ту бессмысленную гримаску, которая в последнее время часто мелькала у нее на лице. – Вот, человек потерял близких в катастрофе. Представь его состояние. Если больше нет твоего мужа, твоего ребенка – это уже другой мир, чужой, непонятный. И если поверить, что твой муж и ребенок погибли, то можно верить и в другие невероятные вещи. Хоть в чертей, хоть в летающие тарелки. Жертвы эти, которые кидают в тебя овощами, воспринимают игру как подсказку. Им кажется, будто кто-то осведомленный дает им наводку. Тем более они моментально выясняют, что и адрес настоящий, и персонаж реально существует…
– Это я уже понял, – перебил Максим Т. Ермаков. – Хочешь сказать, что горе делает человека идиотом?
– Не всякого, – тихо, с обидой, проговорила Люся. – Ты, Макс, лучше посмотри. Я ведь и правда хочу тебе помочь.
На мониторе, с шипением и гулом неясных голосов, пошло любительское видео. Снимали зимнее взлетное поле, плоское и мерзлое, с чернильным леском на горизонте. Самолеты тут и там отрывались от бетона, похожие на задастых и важных, распустивших крылья гусаков. Картинка была неустойчивой; прыгала, то и дело попадая в кадр, какая-то неясная круглая башня. Вдруг камера поймала, как муху, трепещущий над башней серый силуэт. Силуэт, дрожа, стал стремительно расти, за ним тянулась жирная черная нить. Внезапно аварийный самолет сделался размером с кита и словно попытался нырнуть в пучину земли, плеснув, как кит, отломившимся хвостом. Вспыхнуло и вспухло курчавое пламя, гул человеческих голосов вырос до нестерпимой громкости и резко оборвался. Пламя застыло на остановившейся картинке, точно гигантская рыжая дамская прическа.
– Это казанская катастрофа, подлинная съемка, – пояснила Маленькая Люся, сворачивая видео.
– Ага, – пробормотал Максим Т. Ермаков, сразу вспомнив стоявшую перед офисом группу казанцев: плотных, плотно упакованных в черные кожаные куртки, в одинаковых круглых норковых шапках на почти одинаковых круглых головах.
