Была ли в словах Дионисия хотя бы доля правды — мы не знаем и никогда не узнаем, но, очень похоже, что сам Дионисий совершенно не мучился этим вопросом. И нам остается только развести руками, и процитировать знаменитого сицилийца, греческого софиста и ритора Горгия: «И сколько и скольких и в скольких делах убедили и будут убеждать в неправде используя речи искусство!»
Сцена удалась великолепно, пораженные зрители с тягостным чувством в душах разошлись по домам. После антракта их ждал еще более яркий акт.
На следующий день было созвано народное собрание. Дионисий уже вполне официально огласил обвинение в измене против своих коллег и своей речью до крайности возбудил народ против стратегов. В конце концов, кто-то из присутствующих закричал, что нужно немедленно, не дожидаясь пока враги подойдут к стенам города, назначить Дионисия стратегом-автократором; ведь и в прошлую войну с Карфагеном грекам удалось добиться победы только потому, что возглавлял их стратег-автократор Гелон, и великий Гомер в «Илиаде» сказал, что «нет в многовластии блага, да будет единый властитель»! В накаленной, почти истерической атмосфере этот призыв сразу же был подхвачен множеством голосов. Протестовать никто не решился — вряд ли их голос был бы услышан, в противном случае здоровье и даже жизнь инакомыслящих оказались бы под серьезной угрозой.
Собрание сместило прежних стратегов и поставило Дионисия стратегом-автократором на время войны с карфагенянами, а разбор дела о предателях был отложен на будущее. Дионисий получил право верховного командования армией и флотом, право представлять государство во внешних сношениях и, наконец, право председательствовать в народном собрании. Тем же решением помощником Дионисия был назначен его сторонник, богатый и влиятельный сиракузянин Гиппарин.
В соответствии со своими предвыборными обещаниями новый главнокомандующий, глава законодательной и исполнительной власти в одном лице немедленно внес предложение об увеличении жалования воинам вдвое, мотивируя это необходимостью поднять боевой дух накануне решающих схваток с врагом. При этом Дионисий предлагал не беспокоиться о необходимых для этого деньгах, поскольку, по его словам, «источник средств найдется легко». Воодушевленный народ не стал вдаваться в подробности финансовых планов своего спасителя, и предложение было с легкостью принято. Дионисий начал готовиться к отражению неизбежного наступления карфагенян, не забывая при этом и свои личные интересы, стремясь к упрочению собственного положения.
