Она снова прислушалась к телефонному разговору.
— Сказать по правде, я это предвидел, — говорил Чэндлер. — И вам известно, что я об этом думаю! Имейте в виду, я сделаю все, чтобы выручить мою клиентку! — Он бросил трубку. — Наглая сволочь!
Он раздраженно забарабанил пальцами по столу. Это был первый нервный жест, который Чэндлер, все время такой сдержанный, позволил себе за все время их беседы. «Очевидно, он действительно возмущен», — подумала Фейс.
— Они не согласны ни на какие уступки, — резко произнес он, и Фейс удивилась, какими холодными, словно мраморными, стали его глаза. — Заседание будет закрытым, тайным, как в Звездной палате. И самое скверное, что потом они могут наговорить о вас все, что угодно, а вы и защититься не сможете! Эти господа, как вы знаете, пользуются особыми привилегиями, и их нельзя привлечь к суду за клевету. Мало того, — он остановился и пристально поглядел на Фейс, — мало того, вам не разрешено иметь адвоката. Вам придется пройти через это одной.
Радость ее мгновенно потухла, но она упорно цеплялась за новое для нее ощущение; ей казалось, что это — самое главное.
— Нет, — сказала она, — я не буду одна. Я знаю, что за мной стоите вы и Аб. Вы не представляете себе, как это мне поможет!
Окна были распахнуты настежь, начинало смеркаться, но стояла такая же знойная духота, как и днем. Прозрачные белые занавеси из органди не шевелились, и только мотыльки, бившиеся о сетку, натянутую на окна, нарушали мертвую неподвижность воздуха. Начав раздеваться, Фейс вдруг взбунтовалась против условностей и решила не спускать шторы в тщетной надежде, что хоть чуточку повеет прохладой.
Она сидела перед зеркалом в лифчике и трусиках — в эту жару все липло к телу, и не хотелось надевать ничего лишнего — и стирала с лица кольдкрем. На полу жужжал электрический вентилятор, и точно так же в голове ее жужжали мысли; только жужжанье вентилятора было мерным и равнодушным, а мысли Фейс неслись в хаотическом круговороте, и каждая была связана с жгучими личными проблемами.
Фейс была в бунтарском настроении. Ей все казалось, что она рвется на волю из какого-то тупика. Она вернулась домой в обычное время, как если бы провела в Департаменте весь рабочий день; быть может, на ее счастье, Тэчер не звонил ей днем на службу. Он встретил Фейс без язвительных попреков, и она немного успокоилась. Рано или поздно наступит та страшная минута, когда придется рассказать ему о розовой повестке и о Дейне Чэндлере, — но это потом, не сейчас. Сейчас ей меньше всего на свете хотелось вступать в объяснения с Тэчером. Слава богу, он уходит на весь вечер играть в покер — по крайней мере так ей было сказано.
