— Дорогая Фейс, — сказал он почти прежним дружелюбным тоном, — вам это лучше знать, чем мне. И вы отлично понимаете, что я ничем не могу помочь…
Фейс остолбенела.
— Вы хотите сказать, что не станете даже пытаться?..
Он отвел глаза в сторону, и плечи его поникли. Казалось, его одолевала такая усталость, что он с трудом выговаривал слова.
— Все мои попытки ни к чему не привели бы. Департамент не в силах повлиять на Комиссию по расследованию. Больше того, Департамент встревожен тем, что одну из его служащих вызывают туда. Сейчас решается вопрос об ассигнованиях на бюджет Департамента, и этот случай может неблагоприятно сказаться на результатах. Вы же знаете, какое сейчас время. Департамент считает, что самое главное — сохранить свою репутацию, ибо в связи с вашим вызовом он может подвергнуться нападкам со стороны конгресса.
Медленно закипавшая в ней ярость вдруг затопила ее сплошным потоком.
— Значит, Департаменту все равно, виновата я или нет, значит, Департамент заботится только, чтоб не было пятнышка на его репутации?! Ради своего бюджета, своих долларов, своих насиженных мест?!
Удар попал в цель. Мистер Каннингем обернулся к ней с молящим выражением в глазах.
— Поймите, Фейс, я же говорю не о себе, а о том, как на это смотрит Департамент. Ведь не я делаю погоду в Департаменте. И очень жалею об этом. Тогда все было бы иначе. Но я только выполняю приказы. Я тут бессилен…
— Такие слова, — с горечью заметила Фейс, — уже говорились не раз в других местах, но в этих стенах они звучат точно так же!
— И еще вот что: не забудьте, пожалуйста, написать рапорт об уходе на заседание комиссии и отметить, сколько времени оно длилось. Это на случай, если Департамент захочет выяснить… — Он говорил почти шепотом, Фейс с трудом слышала его. — Этот телефон подключен.
— Понимаю. Значит, и вам не доверяют?!
Он кивнул головой и крепко потер затылок.
— Фейс, вот единственный совет, который я вам могу дать по секрету: если комиссия не снимет с вас начисто всякие подозрения — уходите отсюда!
Фейс смотрела на мистера Каннингема и чувствовала, что ее душит упрямая злость.
— Ни за что!
Она выбежала из кабинета.
— Фейс, Фейс, поверьте, мне очень жаль! — крикнул он ей вслед.
Фейс задержалась только, чтобы бросить в ответ: «Салюд!»
Хлопнув дверью, она остановилась, не в силах унять дрожи. Слава богу, пронеслось у нее в голове, других девушек сегодня нет! Она не смогла бы поднять глаз, если бы они все это слышали.
