– В общем, надо поговорить. Извини, но в общаге ты не появляешься, так что гора сама направилась к Магомету…
– Давай… Только не здесь, ладно? Пойдем в аудиторию, хорошо?
В одной аудитории уже рассаживаются студенты, в другой какая-то компания расположилась с пивом и чипсами. Наконец, попадается пустая, по стенам фотографии (мемориал какой-то?), но я не замечаю, кто там изображен. Меня буквально ломает от того, что Эльза втискивает свое плотное тело вслед за нами и продолжает источать из глаз ледяные флюиды. Не фиг, Снежная королева, я тебе не мальчик Кай! Я раскрываю рот, но тут же закрываю, словно меня погрузили с головой в морскую пучину.
Речь Эльзы, несмотря на грамматические неправильности – четкая, сухая и ясная. Они, мол, все продумали: Валера уедет с ней в Гетеборг, будет учить язык и закончит образование в Швеции. Она переводила шведских поэтов, писала о них статьи, поэтому может даже иметь в будущем работу по специальности. У Эльзы есть квартира, где они будут жить вдвоем, потому что… Секундная пауза, а затем: потому что мы испытываем симпатия друг к другу. Это, конечно, не очень принято в вашей стране, но Валера – современный человек, и вы, надеюсь, тоже?
Я мог бы сказать, что совсем не современный, я – ретроград, домостроевец и сторонник шариата, но слова замерзают на губах. Ай да Эльза, ай да сукина дочь! Она смотрит на меня сквозь очки уверенно и спокойно, понимая, что за ней стоит что-то сильнее банальной страсти – то, что может успокоить задерганную невротичную женщину, которая нынче существует в статусе «поэтессы», но уже прозревает впереди жалкую судьбу редактора или, того хуже, корректора. Хорошо, если удастся зацепиться в Москве, а если нет? Тогда возвращайся по месту прописки туда, где замерли неработающие заводы, где каждая собака друг друга знает, и при желании можно превратить жизнь человека в ад. В глазах Эльзы будто стоит вопрос (а вместе с ним и ответ): ты что, против? Тогда что ты можешь ей предложить, кроме дурацких сережек из мордовских раскопов и справки, удостоверяющей твою неполноценность? В жизни Валеры, как ты знаешь, уже был один неполноценный «гений», может, хватит? Кстати: ты уверен, что специалист по твоей болезни, вернувшись из Амстердама, тебя вылечит? Вполне возможно, что Меньер теперь будет с вами всегда: в работе и на отдыхе, за обедом и в постели. Случись что-то подобное со мной (хотя, в принципе, я есть очень здороффый человек!), я сама слетаю и в Амстердам, и в Мельбурн, если понадобится, – а ты сможешь это сделать? Утрись, родной, утешься тем, что воин не может плакать, и единственным выражением боли является дрожь, приходящая откуда-то из самых глубин Вселенной…
