Паоло понял две вещи.
Первое: он не забыл Изабеллу. И жаждет ее, как голодающий — хлеба.
Второе: никоим образом он не собирается уступить ее другому.
Он хочет Изабеллу в своей постели, пока совершенно не насытится. Пока не сможет отослать ее так же легко, как когда-то отослала его она.
— Пожалуйста, — прошептала Изабелла. Ее смуглая кожа побелела от холода, волосы промокли, но глаза полны были жаром райских наслаждений. Ее маленькая ладонь легла на его большую руку. — Поможешь?
Мгновение он смотрел на ее руку. Затем, с дрожью вожделения, отвернулся, уставившись на город внизу. Там сновали такси, торопились пешеходы. Унылый и темный, город был сплошь окрашен серыми тонами.
Кроме нее. Даже в отчаянии, промокшая и замерзшая, она лучилась светом. Даже в пальто, соблазняла его внутренним жаром, заставляя томиться и желать.
Паоло попытался вспомнить, когда в последний раз чувствовал нечто похожее. Но на память пришло только то, как занимался с ней любовью. Что ощущал при ее прикосновениях. Ее вкус, сладость, бисеринки пота на теле. Матрас, лежащий на полу, пружины, скрипящие под их телами. Медленное, тихое вращение вентилятора. И жар. Невероятный жар.
Десять лет разлуки не помогли.
Он до сих пор желает ее.
—Паоло?
—Ладно, — он беззаботно повернулся к ней, — я помогу тебе. Спасу твоего племянника. И сохраню происшествие в тайне. Уничтожу всякого, кто захочет мне помешать.
Ее глаза радостно вспыхнули.
—Спасибо, Паоло. Я знала, что ты...
—А взамен, — взгляд его был мрачен, — ты станешь моей любовницей.
Любовницей?
Изабелла в ужасе отшатнулась.
—Ты шутишь.
Он невесело улыбнулся.
—Возражаешь? Странно. Раньше ты была согласна. Мало того, делала это не взамен оказываемых услуг, а исключительно для удовольствия.
Бессердечно напоминать ей об этом. Любовница. Как сухо звучит это слово в его устах. Что он знает о любви? Разве способен он на любовь — ведь у него нет сердца!
—Ты остался таким же эгоистом, каким был, — выдавила она из себя.
—Даже развил в себе этот порок, — поведал он, подходя ближе. — Но тебе понравится. Обещаю.
Она задрожала, почувствовав его руку на своей щеке. О любви он понятия не имеет, неудовольствие — вопрос иной.
Да, правда, вместо синего комбинезона механика теперь строгий костюм, грязь из-под ногтей вычищена. Вид куда более цивилизованный, но сейчас он кажется опаснее, чем был когда-либо раньше.
Потому что Паоло был не только ее первым. Он был единственным.
—Нет, — пробормотала Изабелла. — Не могу. Обещаю все что угодно, только не это.
