Магнус грустно вздохнул.
—Ты ни перед чем не остановишься. В бизнесе. На треке. И везет тебе больше, чем другим. Поневоле засомневаешься, что...
—Я побеждаю честно, — выплюнул Паоло. Магнус упер руки в бока. Его собственный костюм был ангельски бело-голубым — в противоположность черной и красной коже Паоло.
—Начинаю верить.
—Грандиозно. А теперь, когда ты составил свое впечатление обо мне, можно мне подготовиться к гонке?
—Где она? — Магнус огляделся по сторонам, словно ожидая, что Паоло извлечет сейчас Изабеллу из кармана. — Я просто хотел ей сказать, что не сержусь.
—Вероятно, собирает вещи. — Шкафы Паоло за последний месяц существенно пополнились ее вещами. Когда он вернется сегодня, они будут пусты. Пустые шкафы и пустой дом.
И хорошо, злобно сказал он себе. Любит? Да она даже не уважает его. Что и доказывала бесчисленное число раз.
Но Магнус покачал головой.
—Нет, старина. Она здесь. Мне пришло от нее отвратительно жизнерадостное сообщение.
Всю вялость Паоло как рукой сняло.
—Когда она отослала его?
—Час назад.
Даже учитывая пробки, времени с избытком. Он высунул голову из палатки.
— Бертолли?
Тот возник словно из ниоткуда.
— Да, синьор?
— Ты видел принцессу Изабеллу?
Бертолли скорбно покачал головой.
—Нет, синьор, но гонка сейчас начнется. Вам пора выходить на старт.
—Как и мне, — спохватился Магнус. Элегантно отсалютовал Паоло. — Счастливо. Встретимся на финише.
—Погоди, — рявкнул Паоло и обернулся к Бертолли: — Нашла полиция Дюрана?
—Ищут. Он как сквозь землю провалился.
Паоло ощутил слабость в желудке. Дюран. И Изабелла. Обоих нет...
—Вам пора на старт, синьор, — повторил Бертолли. — Вас снимут с соревнований.
—Значит, снимут! — заорал Паоло. — Это всего лишь гонка!
Бертолли, мотая головой и бормоча что-то по-итальянски, поспешил ретироваться. Магнус шевельнул бровями.
—Всего лишь гонка?
Паоло нервно вздохнул. Если с Изабеллой что-нибудь случится, он себе не простит. Он обещал ее охранять. Клялся. И обманул. Не уберег от фотографа на пляже Анатолия. Не удостоверился, что с виллы она уехала с телохранителями. Не предостерег, что Дюран в бегах.
Зато старался оплодотворить без ее согласия. Может, она и права была, не доверяя ему. Да, она предала его, не сказав об их ребенке. Но и за ним числится немало ошибок...
Всплыло нежданное воспоминание, ее печальный голос: «Ты ведь не делал стерилизацию, да?»
Тогда он не придал вопросу значения, но сейчас вдруг осознал, что может крыться за ним.
