И он сумел-таки вышибить из нее ту малую толику самоуважения, что у нее была. От природы скромная, непритязательная, она всегда всем хотела доставлять радость, всем стремилась помогать, вела себя любезно и даже услужливо. Застенчиво улыбалась, когда с ней заговаривали, ей требовались недюжинные усилия воли, чтобы не покраснеть. Для него все это были признаки слабости, а на слабость, единственный свой источник силы, он кидался как коршун — оскорблял и поносил ее, так что в конце концов от нее самой не осталось и следа. Вся ее сущность стала относительной, отсчитывалась от него. Кто она? Его прислуга, внимательный наблюдатель за его настроением. Дело зашло так далеко, что за собой она следить бросила. Перестала причесываться, перестала думать, как выглядит. Ссутулилась, под глазами появились мешки, лицо избороздили морщины, кожа стала серой, голова поникла — казалось, она боится даже смотреть прямо перед собой, как люди. Некогда пышные, красивые волосы теперь выглядели мертвыми, бесцветными, лежали на темени кучей грязного белья. Она обрезала их как попало кухонными ножницами, когда ей казалось, что они слишком отросли.
Или когда ему так казалось.
Блядь подзаборная. Уродина. Вот кто она такая.
Археологи, как и обещали, на следующее же утро продолжили работы. Просидевшие всю ночь на вахте полицейские показали им место, где прошлым вечером Эрленд нашел фаланги. Скарпхедин пришел в неописуемую ярость, увидев следы обращения следователя с грунтом; охранники расслышали будто бы произнесенное сквозь зубы «чертовы дилетанты», а коллеги утверждали, будто бы означенные звуки слышались в окрестностях Скарпхедина на протяжении всего дня. Он, видимо, считал, что раскоп — это нечто вроде храма, а раскопки — священное искусство, благодаря которому все встает на свои места и тайны истории становятся явными. Каждая мелочь имела поэтому значение вселенского масштаба, в каждом совочке земли крылись доказательства и свидетельства, а прикосновение к ним руки непрофессионала обращало все это в пыль.
Означенную точку зрения он, едва не лопаясь от возмущения, изложил Элинборг и Сигурду Оли — совершенно не виновным ни в каком вмешательстве в его деятельность, — одновременно выдавая своим людям задания на день. Работа у археологов шла медленно — такова уж природа их методологии. Вся область раскопа была веревочками поделена на участки, но почему именно на такие, полицейские понять не могли. Главной задачей было сделать так, чтобы положение скелета не оказалось нарушенным в процессе удаления грунта, и сотрудники Скарпхедина сооружали разнообразные приспособления, чтобы кости руки не смещались в процессе работы. Сам грунт, разумеется, тоже тщательно изучался.
