Леся улыбнулась примирительно:
— Зато охотники идут по твоему следу. И неплохие, заметь.
В камеру вползли ранние сумерки. Там, на воле, было еще совсем светло, а здесь уже тени легли по углам, зачернили стены. Впереди был длинный однообразный вечер. И тишина, прерываемая лишь мерными шагами часового.
Разговор оборвался. Леся и не хотела его продолжать: на правах старожила она дала новенькой совет, а последовать ли ему — пусть сама решает. Она тихо, для себя, запела песню. Песня была о том, как тоскует человек, которому не дано стать соколом, и нет у него крыльев, чтобы покинуть землю и подняться в небо, далеко-далеко, за синие тучи. Вплелись в песню тоска и бессилие.
— Хорошо поешь, — задумчиво протянула девушка. — Ну-ка, еще…
— По заказу не могу. — Леся чуть приметной улыбкой смягчила резкость.
Потом за нею пришли.
Леся кивнула Яне и вышла из камеры, даже не взглянув на новенькую.
Когда затихли шаги, девушка повернулась к Яне.
— Кто она такая? — спросила властно.
— У нее и спрашивай, — недружелюбно ответила Яна. Она заметила, что Леся почему-то пререкалась с новой, не совсем было понятно почему, но симпатии ее были на стороне веселой и общительной Леси. Ишь ты, новая, как сова, уставилась, будто хочет испугать ее. Недаром Гнат говорил, что все городские девушки бесстыжие. А эта была тоже из городских, хоть и надела вышитую блузку. Ручки нежные, с такими за плугом не походишь, грасу[5] они не удержат. Вот Леся — другое дело, эта своя, хуторская, хоть и учительница. Гнат говорил…
— Откуда эта дивчина? — резко прервала неторопливые размышления Яны новая.
Яна лениво повела плечом.
— Может, со Львова, а то и из Ужгорода. Говорила еще как-то, что в Стрые жила. А еще вроде бы бывала в Каменце…
— Ты что, издеваешься? — вскипела новенькая.
Яна с медлительным равнодушием посмотрела на нее в упор. Ишь ты, губы дергаются, будто у припадочной. Куда и красота подевалась. Правду Гнат говорил, что настоящие украинцы на хуторах живут, а в городах те, кто омоскалился, забыл про этот, как его… дух предков…
— Так я же не знаю точно. Леся-учителька — так ее называют. Если хочешь про нее больше узнать, спроси у самой, когда вернется.
Леся пришла через несколько часов, и походка у нее была медленной, неровной, неуверенной. Казалось, идет по шаткому настилу и боится поскользнуться. Куталась она в платок, туго наброшенный на плечи, на щеках играл яркий, нездоровый румянец. Она устроилась на койке, повернулась лицом к холодной стене и не проронила ни слова. А утром поднялась снова бодрая, в глазах — смешливые искринки.
