Боркун был на десяток лет моложе Мудрого — мальчишка, дорвавшийся до власти.
По каким-то причинам Боркун не захотел встречаться с Мудрым на службе. Он позвонил и осведомился, что намерен делать Степан сегодня вечером.
— Всегда к вашим услугам, — почтительно ответил Мудрый, понимая, что не из простого любопытства спрашивает его Максим о вечерних планах.
— От и добре, — доброжелательно откликнулся Боркун, будто и не ожидал другого ответа. — А как вы смотрите на то, чтобы вместе поужинать? Нам, старым борцам, необходимо чаще общаться, — назидательно добавил член центрального провода.
— Для меня то большая честь! — с неискренним энтузиазмом поблагодарил за приглашение Мудрый.
Условились встретиться в загородном ресторане «Альпы».
В точно назначенное время Мудрый вошел в ресторан, который находился чуть в стороне от оживленной трассы. Степан хорошо его знал: бывал и раньше. Посетителей здесь обычно немного, и можно было поговорить без опасения, что содержание беседы станет известно заинтересованным лицам.
Метрдотель встретил Мудрого у двери легким поклоном.
— Вам сюда, — указал кивком головы на угловой столик.
— Вы уверены? — чуть насмешливо поинтересовался Мудрый.
— Да, мне кажется, именно о вас говорил repp Крюне.
Крюне была одна из «деловых» фамилий Боркуна.
— Я действительно условился пообедать с герром Крюне в «Альпах», — подтвердил Мудрый.
— О, от старого довоенного ресторана осталось одно лишь название, — добродушно поддержал разговор метрдотель. — Время не обошло стороной и нас. — У него были манеры дипломата в отставке — приветлив, но без малейшего оттенка фамильярности. И слова его должны были означать как раз обратное: несмотря на тяжелые времена, «Альпы» остаются «Альпами» — солидным рестораном для солидных людей.
— Что будете пить? Пиво для начала?
— Пиво, — буркнул Мудрый.
Ему пришлось ждать Боркуна минут пятнадцать. Но он не позволил накопиться раздражению: предстоял серьезный разговор, и нельзя, чтобы эмоции превалировали над разумом.
Мудрый задумался и не заметил, как к столику неслышно подошел Максим.
— Мое шанування[8], — Боркун приветливо улыбался, а глаза у него застыли, смотрели холодно и оценивающе.
Мудрый встал, торопливо пожал руку высокому гостю.
Пока официант бесшумно сервировал стол, поговорили о том, о сем: об общих знакомых, второстепенных делах, житейских заботах.
Максим казался оживленным, с неподдельным интересом выслушивал пространные жалобы Мудрого на трудности, с которыми приходится сталкиваться в последнее время при подборе и обучении надежных, идейно убежденных людей.
