«Ничего я не думаю...»
Он миновал какие-то бревна, преграждающие проход – все это напоминало рухнувшую кровлю и в некоторых местах приходилось протискиваться с большим трудом. Каждый шаг поднимал облако пыли.
«Да тут ведь никто не ходил давным-давно!»
В зеленоватом дрожащем свете пробирки он отлично видел, что пыльный пол под ногами чист – ни одного следа. Даже там, где пройти, не оставив следов, было просто невозможно. Нет, отсюда те, кто схватил его брата, выйти никак не мог. Что бы ни говорили ему о загадочных обитателях Измайловской – кажется, все было ошибкой...
– Товарищ капи... – начал он, оборачиваясь.
Но договорить не успел...
* * *
Игорь пришел в себя в абсолютной темноте. Мысли текли медленно, как стылая соляра, и ему потребовалось время, чтобы понять кто он, и где он. Его завалило.
Обычное для жителя метро дело: за много лет без ремонта туннели износились, просадка грунта – после обильного дождя, например, – случалось, оборачивалась настоящей катастрофой.
Он не в состоянии был пошевелить ногами и одной рукой, но грудь была свободна, и он мог дышать. Спасибо и на этом. В спину под лопаткой упиралось что-то твердое, колено ныло.
«Меня откопают, – говорил себе он. – Надо крикнуть, чтобы они знали, что я жив, что надо меня искать. Туннель пустой, прятаться не от кого...»
- Я тут! Я живой! Я живой!
Прислушался: даже эха нет, все осыпавшийся грунт впитал.
«Мы ошиблись. Не тот туннель. Но Федотов, наверное, уже привел остальных, и теперь с той стороны разбирают завал...»
Князев прислушался, и ему даже показалось, что сквозь завал он слышит голоса.
Или это с ним подсознание шутит? Нет, тихо. Как в могиле.
Игорь затих и смотрел в темноту, прикидывая, сколько он сможет вот так пролежать. Хуже всего было то, что он не знал, как давно его завалило. Это могли быть минуты, а могли и часы. И если в первом случае все было не так страшно, то во втором...
Думать об этом не хотелось, и Игорь вновь попытался двигать ногами. Порой ему казалось, что это ему удается, а порой – что и это обман чувств.
Внезапно левую, придавленную руку пронзила острая боль. Князев схватился за саднящее место свободной правой и с отвращением почувствовал что-то живое и подвижное. Крошечные лапки пробарабанили по груди и противогазу на лице. Укусили!
Крысы...
«Так меня живьем сожрут! – Игорь вспомнил, что придавленных завалами людей частенько находили полуобглоданными. – Нет, нельзя ждать. Надо как-то выкручиваться...»
