Впереди замаячил темный, неосвещенный участок. Это показалось странным: обычно потухшие фонарики заменяли новыми сразу — на это средств никогда не жалели. Но факт оставался фактом: ближайшие полсотни метров пути терялись в темноте.
«Тут, похоже, не один фонарик потух…»
Обстоятельство это мало озаботило новоиспеченного старшину: темноты он никогда не боялся, а никаких серьезных препятствий впереди до самой Щелковской не предвиделось.
Тут, можно сказать, дом родной. Все свои. Опасаться здесь нечего, тем более что его надежная шпага — в руке. Шпагой он называл выкованную из куска арматуры заточку длиной чуть больше метра с рукоятью из обрезка резинового шланга и самодельным эфесом. С такой ничего не страшно.
Поэтому, услышав за своей спиной чьи-то шаги, Игорь не насторожился. Ну идет себе человек и пусть идет. Мало ли кому приспичило пройти с одной станции на другую? Оживленным проспектом перегон не был, но и совсем уж пустынным его назвать было трудно.
Человек догонял, и Князев немного посторонился, чтобы тот мог беспрепятственно пройти мимо: туннель широкий — всем места хватит. Но тот вдруг раздумал идти на обгон, и теперь мелкие камушки и куски бетона похрустывали под чужими подошвами в унисон с его, Игоревыми, шагами метрах в десяти позади.
«Может, просто боится один идти? — подумал парень, оборачиваясь и тщетно вглядываясь в темноту. — Наверное, еще со станции решил ко мне пристроиться — я все-таки военный, со мной не так страшно. Ну и правильно. Мы ведь всегда цивильным помощь окажем. Служба!»
Присутствие чужого он ощутил слишком поздно: нога зацепилась за что-то, чего здесь, на знакомом до мелочей бродвее, быть не могло. Не должно. Игорь полетел наземь, ободрав о шпалу костяшки пальцев.
— Эй! — вскрикнул он. — Какого?!..
Могло случиться только одно: кто-то из сослуживцев решил подшутить. Или проучить Князева, чтобы не зазнавался после вчерашнего подвига. Вот и устроили ему…
— Хватит, парни, не смешно. — Он попытался подняться на ноги, но сильный удар по голове швырнул его на рельсы.
Спасло чудо — или чутье. Ткнувшись мордой в сырой грунт, Князев сразу катнулся в сторону — подальше от того места, куда упал. И спустя мгновенье ровно оттуда послышался короткий зловещий хруст — в щебень входила сталь.
«Трижды пять», — еще раз, по инерции, крутанулась в голове фраза из считалки.
Рукоять «шпаги» сама легла в ладонь. Рефлекс быстрее мысли. А в метро — все на рефлексах, иначе сожрут.
