В Центральной Америке тоже все кипело. На урегулирование дел в этой неспокойной точке планеты Буш и Бейкер положили больше сил, чем на что-либо другое.
Все лето помощник госсекретаря Бернард Аронсон и его советский коллега Юрий Павлов вели переговоры о том, чтобы обеспечить свободные и справедливые выборы в Никарагуа в феврале 1990 года. А тем временем советское оружие и оружие стран Варшавского пакта продолжало потоком поступать в арсеналы сандинистов.
Когда Павлов обвинил в этом Кастро, Аронсон заметил, что Советы могли бы обуздать кубинского лидера, если бы захотели. Павлов сказал: «Кастро не слушается ничьих приказов. Неужели в Соединенных Штатах никому не приходило в голову, что некоторые из наших друзей не заинтересованы в улучшении отношений между нашими двумя правительствами?»
На одном заседании с другими американскими официальными лицами Кондолиза Райе сказала: «Мы без конца говорим Советам, чтобы они прекратили набивать военным снаряжением каждую складочку и щель в «третьем мире». Мне кажется, мы должны снова задать себе нелегкий вопрос: в чем же состоит ощутимая разница с прошлым?» Райе сказала, что «новое мышление» Горбачева может на поверку оказаться просто «другим прикрытием политики силы»: «оно такой же инструмент негибкой внешней политики, как и старое мышление… Так почему же, учитывая все это, мы должны им помогать?»
Скоукрофт, Гейтс и Блэкуилл были согласны с ней. Не лучше ли, считали они, не оказывать Советам серьезной помощи — пусть Москва немного поварится в собственном соку. Они полагали, что, если внутренний кризис в СССР резко обострится, это может повлечь за собой решающую конфронтацию между реформаторами и реакционерами. И наоборот: если Запад поможет Кремлю, это может непроизвольно повлечь за собой ослабление стремления к реформам…
А в Москве Горбачев волновался по поводу того, что за визитом Ельцина в Белый дом может последовать ужесточение американской политики в отношении Советского Союза. Вскоре Маргарет Тэтчер, возвращаясь из поездки в Токио, остановилась в Москве. Она получила письмо от Буша, в котором тот просил передать от его имени Горбачеву следующие заверения. Во-первых, что он поддерживает перестройку — лично и безоговорочно. Во-вторых, его не тревожат предсказания того, что советские реформы потерпят провал. В-третьих, его политика в отношении Восточной Европы не будет угрожать Советскому Союзу, и он не воспользуется теми трудностями, которые есть там у СССР. Тэтчер передала все это Горбачеву.
