— Я слишком легко перестала что-либо чувствовать к нему, — сказала она. — Словно повернули выключатель. Что заставляет меня гадать, стоили вообще эти отношения чего-либо или нет.
— Ты была хороша в отношениях с мужем, — возразила ей бабушка. — Посмотри на все, что ты сделала ради любви. Жила в Чикаго, когда все, чего ты хотела, — это находиться у моря, подальше от ветра и снега.
— Подходящая одежда делает любой климат сносным.
— Ты была неизменно стойкой во время болезни. Ты сделала все, что нужно.
— Это преданность, она отличается от той любви, которую я чувствовала к нему в самом начале. Это не страсть. — Ее одолело уныние. Страсть, чувство, что он — тот самый, единственный, не вернулось после лечения Джека от рака. Они оба двигались в разных направлениях, выискивая что-то, чтобы заменить утраченную страсть, — она ходила в клинику по оплодотворению, он бросился в объятия другой женщины.
— Хватит мрачных разговоров, — объявила бабушка, ударяя рука об руку, словно отряхивая их от мусора. — Время переезжать.
— Это мой брак, — сказала Сара. — Моя жизнь. А не просто какие-то унылые разговоры.
— Мы знаем это. Мы не хотим, чтобы ты превратилась в одну из тех несносных женщин, которые полны горечи после развода.
— Хорошо, тогда в кого вы хотите, чтобы я превратилась?
— В счастливую, продуктивную, хорошо устроенную разведенную женщину.
— Великолепно. Значит, я должна прийти в себя.
— И ходить на свидания, — добавила тетя Мэй. Сара повалилась на кровать и натянула подушку себе на голову.
— Я не могу поверить своим ушам.
Она ощутила, как кто-то из ее бабушек дружеской рукой похлопывает ее по ноге, и лежала тихо, пока руку не убрали. Затем, словно солдат на вражеской территории, вылезший из укрытия, она сдвинула подушку, чтобы увидеть, что опасность миновала. Они ушли, но оставили занавески широко раскрытыми, комнату заливал свет позднего утра. Косой золотой луч лежал поперек кровати и касался белого плетеного ночного столика, на котором блестел ключ от коттеджа Мэй.
Сара глубоко вздохнула. Она неожиданно почувствовала страшный голод. Она встала, и волна легкости омыла ее.
— Черт, — пробормотала она. — Мне нужно побольше есть и поменьше спать.
О чем думают эти старые леди? — гадала она. Такие решения не принимаются наспех. Еще слишком рано. Она взяла цепочку с ключом и «Лило». На золотом ключике было написано предостережение: «Не для дубликатов».
