— Нравятся? — Бабушка вытянула ногу, поворачивая ее то так, то этак.
— Их сделала твоя бабушка, — добавила тетя Мэй. — Так что единственный возможный ответ — это да.
— Они мне очень нравятся.
Туфли оказались раскрашенными вручную кедами. Туфли Мэй были раскрашены подснежниками, а бабушкины — глициниями. И они не были просто отпечатанным фабричным рисунком, нет, это были произведения искусства, цветы словно сошли с полотен старых мастеров.
— Ты унаследовала талант к искусству от меня. — Бабушка поставила коробку Саре на колени. — Это для тебя.
— Мы заставили твоего отца принести пару твоих туфель, чтобы не ошибиться с размером, — объяснила Мэй.
Сара открыла коробку и обнаружила в ней пару кедов седьмого размера, великолепно раскрашенных разноцветными примулами.
— Они просто прекрасны, — сказала она. — Вы знали, что примулы — мои любимые цветы?
Бабушка кивнула:
— Я помню. Когда ты была маленькой, ты говорила, ч го они напоминают тебе конфетки. Они разноцветные, и все цвета хороши.
Сара погладила обувь.
— Они слишком хороши, чтобы их носить. Я выставлю их в каком-нибудь видном месте.
— Ты будешь выставлять их каждый раз, как станешь надевать, дорогая.
Сара покачала головой:
— Я не могу бороться с вами двумя, мне не устоять против вашей тактики.
— Ты знаешь, что говорят о преклонном возрасте и вероломстве, — сказала бабушка.
Тетя Мэй погладила руку Сары.
— Это символический дар, чтобы ты снова встала на ноги.
Сара с силой вдавила спину в подушку.
— Боже, это такая…
— Манипуляция? — предположила тетя Мэй.
— Мы использовали все свои возможности, — призналась бабушка.
— Весь наш арсенал, — сказала тетя Мэй.
Бабушка и Мэй обменялись взглядами, в которых сквозила глубокая озабоченность.
— Что ты делаешь, Сара?
— На самом деле я обдумываю новую карьеру. Что вы думаете о будущем штукатура? — Она показала на трещину в стене.
— Не будь глупышкой. — Тетя Мэй поставила вазу на комод и занялась цветами. У этой женщины была легкая рука. Несколько секунд, и букет стал выглядеть как английский сад в миниатюре.
— Что глупого в карьере штукатура? — спросила Сара. Она подумала, что это, во всяком случае, не глупее, чем расставлять цветы и раскрашивать шлепанцы.
— Ты художник, — сказала бабушка. — А не ремесленник. В этом вся разница.
Они с Мэй сели на край кровати, напротив друг друга. Сара подумала, что они выглядят как на картинке, освещенной мягким светом из окна, прошедшим сквозь шелковые занавески. Когда Сара видела их вместе, ей хотелось, чтобы у нее была сестра или хотя бы лучшая подруга.
