– И вот веришь? Схватил я этот стальной прут, да вот так вокруг руки и намотал! – Он показал, как именно, напрягая мышцы, наматывал себе на руку стальной прут, который, судя по усилиям Кескеса, был толщиной в дюйм – никак не меньше.
– Они, конечно, удивились все. Тогда я еще один прут взял, да и разорвал пополам! Даже сам испугался, такая в руках сила бурлила…
– А титьки у нее! Как две спелые капиоки сорта гигант-настурция! – начал Марк с того места, которое запомнил.
Двое гериндо поднялись из-за стола и, подойдя к стойке, расплатились, а затем пошли к лестнице, то и дело оглядываясь.
У Турио после пяти «барбосок» включилась третья скорость опьянения. Пододвинув стул, он нагнулся к Рику и, обняв его за плечо, сказал:
– Есть тема, приятель…
Затем огляделся, подозревая в каждом посетителе полицейского агента, и понизил голос:
– Короче, есть партия шарнийского шелка. Восемнадцать тысяч штук…
Рик неопределенно повел головой. Партия и впрямь была не маленькая. Перевези такую с островов на материк без уплаты пошлин – цена вырастет втрое. Выгода обещала быть солидной, так что Рик был готов ввязаться в дело, хотя про шарнийский шелк слышал почти каждый день.
Однако в мире сахеллы были свои порядки, то, что казалось неправдоподобным человеку трезвому, в мире сахеллы считалось самым что ни есть настоящим.
– Я плохо разбираюсь в шелковых штуках, приятель, – сказал Рик и потянулся за очередным «барбосом». – Ты можешь перевести это в тонны?
– В тонны не могу, – покачал головой Турио и снова с подозрительностью огляделся.
– Почему? – спросил Рик и тоже огляделся.
– Потому что это секретная информация.
– Понимаю, – согласился Рик и пригубил сахеллы.
Это был его седьмой «барбос», в котором сахелла была легкой, как вода родника. Седьмой «барбос» Рик пил без спешки, потому что это был последний, переходить эту черту никому не рекомендовалось. Седьмой – это легкость, иногда невесомость, это песня и кошачья грациозность, но восьмой был тропинкой в пропасть. Тонкой и неверной, которая обрывалась так внезапно, что сколько Рик по ней ни путешествовал, он так и не научился вовремя определять этот момент – момент отрыва.
Он и седьмой-то «барбос» не должен был трогать, но тяготы затянувшегося рабочего дня обязывали.
– Я могу сказать тебе, сколько это будет в мерных контейнерах… – сообщил Турио.
– В полуторных или в квартах?
– В квартах.
– Ну и сколько?
– Восемнадцать…
– То есть восемнадцать тысяч в восемнадцати контейнерах, так?
