Слова Миарка вогнали меня в краску. Конечно, получить от паладина пару-тройку нежных взглядов или ласковых прикосновений было бы чудесно, но о подобных вещах принято не говорить вслух.
— Вижу, за годы прислуживания ты растратил весь стыд.
— Уж лучше потерять стыд, чем ум, — очень нервно заметил эйанец. — Разве не понимаешь, с какими силами играешь? Если твой рыцарь проиграет, вы оба угодите в рабство к чудовищу!
"А ведь он прав. Что я натворила?"
Но разве у меня был выбор?
— Я не проиграю.
Мы с Миарком посмотрели на Лионеля. Я — с восхищением, он — с недоверием.
— Ты не видел противника, а уже присуждаешь себе победу. Очень самонадеянно, — невольник Королевы осуждал моего возлюбленного. Я не могла этого стерпеть.
— Миарк, оставь нас ненадолго.
— Да, принцесса. Я понятливый.
Эйанец отвесил нарочито глубокий поклон ("Вот же шут", — раздражённо подумала я) и выскользнул из пещеры. Лионель и я остались одни.
Но даже отсутствие чужих глаз не прибавило мне раскованности. Моей смелости хватило едва слышно сбивчиво прошептать:
— Я Хелена. Хелена Альноэн. Тогда… мы не успели…
— Я знаю, — мягко оборвал меня Лионель. — Но не говори больше ничего. Не надо.
— По… почему? — мне хотелось плакать.
— Я умирал дважды. После первой смерти меня принял Земши, а вторая должна была стать концом всего — но не стала. Что-то спасло мою душу от растворения в небытие. Пока я и сам не понимаю, хорошо это или плохо.
"Тебя спасла я!" — хотелось мне крикнуть прямо в красивое лицо. О, каких усилий стоило молчание! — "Моя мольба вытащила твою душу из омута забвения. Моя любовь вернула тебя с полпути в никуда".
— Вы не жалеете моих чувств, сир.
— Я буду твоим защитником, но не проси о большем. Живым не по пути с мёртвыми.
"А мне всё равно. Я люблю и буду любить тебя вечно".
— Ортано Косом отвергнут самим Создателем. Мы могли бы попытаться…
Я не договорила, ибо видела — слова бесполезны. Лионель не желал сближаться со мной.
"О, мой весенний рыцарь! Какие мысли бродят в сумраке твоего разума?"
Волшебство не могло разгадать эту загадку.
Самообман. Я опрометчиво впала в него, но всему когда-то приходит конец… даже сладким мечтам.
Реальность горчит.
Очень.
"Его чувства ко мне — а есть ли они вообще? — замешаны на долге, а не на страсти".
Светлая, тёмная, снова светлая. Я плела косицу-амулет: два моих локона, один Лионеля (его пришлось срезать, когда любимый уснул).
Незаметно для себя я начала напевать:
От властных чар твоих бледна,
