— Не думай что? — не понял лексимик, а догадавшись, раздражённо воскликнул: — Глупая девчонка, да не нужны мне твои хилые телеса!
— Тогда зачем ты… — моё возмущение стихло, как только я увидела скорчившегося на атласной простыне обнажённого юношу с невероятно длинными тёмными волосами. Он прикрывал голову руками, будто дитя, совершившее поступок и страшащееся наказания.
— Хелена, это Тенерий, — холодно — слишком холодно — произнёс староста.
Я слабо улыбнулась и брякнула первое пришедшее в голову:
— Очень приятно.
— Молчи! — грозно шикнул на меня Шэйн. Похоже, даже мои самые безобидные действия выводили его из себя. — Я не для пустой болтовни тебя сюда привёл.
— Но я же только…
— И не смей жалостливо смотреть на него, будто перед тобой убогий. Он не глупее меня, а тебя — тем более.
Тут Шэйн заметил на полу одежду — белоснежный балахон с вышивкой серебряной нитью по вороту. Он аккуратно поднял его, отряхнул и бросил Тенерию.
— Прикройся, Хелена всё-таки девушка. Зачем ты вообще разделся?
— Ткань жжётся. Очень больно, — пожаловался странный юноша. Пока для меня оставалось загадкой, кем он приходился посвящённому. Про жрецов Жиюнны разное говорят… Впрочем, я сильно сомневалась, что хоть половина из слухов правдива. Да и распущенные служанки в доме опровергали альтернативность любовных предпочтений Шэйна.
— Это не повод ходить всё время голым. Ты же не животное.
Тенерий виновато вздохнул, но облачаться не спешил.
— Мне и так хорошо. Только очень холодно, — едва слышно прошептал он, глядя куда-то в сторону.
Между тем, в комнате было жарко и душно. Я успела вспотеть — на форменное университетское осеннее платье идёт не воздушный шёлк, а добрая шерсть. Утешало, что Шэну тоже не сладко приходилось.
— В какие игры ты со мной играешь? — спросила я напрямик. — И кто такой Тенерий?
— Он мой старший брат, если тебе интересно, — с неохотой ответил лексимик. — Дитя-ошибка моей легкомысленной матери и драгоценная жемчужина в сокровищнице Госпожи.
Тенерий понуро склонил голову. Слова младшего брата — хотя из них двоих именно Шэйн выглядел и старше, и сильнее — были ему неприятны. Впрочем, кому приятно выслушивать упрёки?
"Если кого и нужно винить в семейном позоре, так это женщину и её соблазнителя, а не плод их связи".
— Оставь родовые тайны в покое, я не твоя невеста, чтобы ими проникаться. Ты обещал помочь, но пока ничем не подкрепил свои слова.
— Думай, что говоришь, Хелена. Ни я и ни один из моих доблестных предков не бросал слов на ветер.
