И паладин, и тварь Бездны — хоть отчасти, но Лерьэны. Только один любим Владыкой-воителем, а другой возненавидев всех и ушёл во тьму.
"О, нет! Теперь я вижу: их силы примерно равны. Почему… Талиан так силён? Отчего… Лионель настолько слаб?"
Если победит демон, я умру. Он сожрёт мою плоть и выпьет душу. Боли не будет — всё произойдёт очень быстро.
"Слабое утешение. Почему вместо крови у меня не течёт по жилам яд?"
Если осмелюсь вмешаться, шанс спастись возрастёт.
Выбор очевиден.
Я — лексимик. Моя магия основана на словах и том, что за ними стоит.
Малое волшебство все обладающие даром творят одинаково хорошо. Не нужно большой силы или особого склада ума, чтобы зажечь свечу или сдвинуть камень. Но одни сделают это взглядом, другие жестом, третьи мыслью, четвёртые словом.
Когда же дело касается сложных вещей…
Я не могу сотворить из ничего что-то — в этом мой талант близок к алхимии. Быть может, он и есть чудовищно изуродованный осколок её Высшей ипостаси, переживший падение Древнего Эйана. Мне не дано с лёгкостью придумать новый язык или спроектировать человекоподобного голема, способного говорить с хозяином о высоких материях. Множество дверей навеки закрыто для меня… но ещё больше распахнуто настежь.
Дерево в стужу зацветёт, если я расскажу ему о бегущих ручьях и ласковом весеннем солнце, а бессердечный преступник зарыдает, услышав из моих уст историю своих злодеяний. Чёрное есть чёрное, а белое — белое, но даже самый зоркий стрелок усомнится в увиденном, если я поймаю его в сети словесного парадокса.
Но если противник заткнёт уши — или у него и вовсе их не будет, мне придётся очень постараться, чтобы чары подействовали. И конечно, как и прочих магов, меня сдерживают закон Равновесия и личные границы — пределы ума и силы. "Выше головы не прыгнешь, за ухо себя не укусишь", как говорят виллане. Не уверена, что на практике могу совершить хотя бы половину того, о чём иногда грежу. В Университете подобных мне учат прежде всего "общению" с артефактами. Они прилежно выполняют команды и не болтают лишнего — идеальные собеседники, как считают мастера.
Я — лексимик. Ныне это звучит… не слишком гордо.
Но всё же…
— Я обращусь к Хранителям.
Мой голос был абсолютно спокоен — как я и хотела.
Демон и паладин, не сговариваясь, прервали бой и обернулись ко мне. Во взгляде Лионеля читалась тревога, у порождения Бездны — ненависть.
— Не смей взывать к ним, девчонка! — Талиан тяжело дышал; его правый глаз заливала тёмная "кровь" из глубокой царапины на лбу. — А то…
