— Потом появился человек, Лерьэн по крови. Брат почувствовал его близость и впервые за всё время заточения заговорил со мной, — юношу передёрнуло. — Его слова источали мерзость. Знаешь ли ты, магичка, каково понять, что от дорогого человека ничего не осталось? Совсем ничего?
— Я представляю.
— Представляешь, — покачал головой призрак. — Это невозможно представить.
— Ты не смог сдержать демона, и он набросился на архитектора?
— Нет. Я сам решил наказать нечестивца.
"Наказать? Даже так? Парень, тяжело быть карающим клинком. Уж поверь мне".
— Преступление того человека мне открыла Госпожа. Он соблазнил и бросил девушку, когда узнал, что она ждёт дитя. Несчастная приняла яд. Могли ли я не воздать ему?
Жиюнна не терпит мужского предательства. Я Её понимаю.
— Ты хотел убить его во славу Владычице?
— Нет, только напугать. Один лишь взгляд на божественный знак чуть не свёл его с ума, — брезгливо поморщился Далиан. — Брат подговаривал меня на убийство: нашёптывал, как вкусна человеческая кровь и нежна плоть, как сладостны крики умирающего… Я сдержался. Потом человек вернулся, но уже под защитой Тэа. Установил повсюду ловушки: думал, если я буду скован, то никто не узнает о преступлении.
"Правильно думал. Его имя оставалось незапятнанным… до сегодняшнего дня".
— Ты спрашивала, зачем я призвал тебя? Знай же — моего брата нужно уничтожить. Я устал быть его стражем, устал слушать его шёпот. Он превратился в чудовище, а у меня почти не осталось сил. Богиня не изменила мою природу. Я остался тем, кем был при жизни — слабым человеком.
"Связь близнецов очень сильна. По сути, они единое целое. Но один пал во тьму, другой же… Бедняга должен был, но не смог воспарить".
— Я не могу провести изгнание. Не теперь.
Дух рассмеялся.
— Ты можешь, Хелена. Недавно мне явился Вестник. Он сказал, что скоро придёт избавление. Поведал о девушке, у которой хватило дерзости нарушить Первый Завет.
"Вестник? О ком он? Мне не знакомо это имя".
— Я пошла на преступление из любви к брату. Не тебе осуждать меня.
— Тебе нет оправдания! — лицо Далиана обезобразила праведная злость — хотя может ли злость быть праведной?
Я хмыкнула.
"А ведь говорят, страсти умирают вместе с телом…"
— Если бы существовал способ упокоить твоего брата-демона, неужели Жиюнна не послала бы одну из своих боевых жриц? Оглянись! Здесь только я, и у меня нет ни алого платья, ни татуировок, ни светлого копья.
Дух тяжело вздохнул. Его лёгкие обратились в прах века назад, но, похоже, он об этом забыл.
