Газ там заменялся:
— ничтожным пайком, убийственным и безо всякой работы;
— отсутствием лагерной одежды (каждый оставался, в чем приехал);
— абсолютно невыполнимыми в тех условиях нормами выработки;
— расстоянием до места работы в 8–9 километров, которое приходилось проделывать дважды в день, часто по заснеженной целине;
— страшными морозами зимой 1941-42 года, когда температура воздуха была 35 градусов по Цельсию ниже нуля и выше не подымалась; актировок же не производили, то есть выгоняли в любой мороз на работу;
— работой без выходных дней. Единственный передых был, когда вместо леса выводили за зону, чтобы на снегу произвести обыск зэков и осмотр их одежды;
— полчищами клопов, а нередко и вшей;
— холодом в бараках.
Повторяю, двух недель — месяца такой работы было вполне достаточно, чтобы окончательно вывести человека из строя. По истечении этого срока зэк терял остаток сил, не мог уже дойти до делянки, а чаще всего — и выстоять развод. После этого он умирал медленной смертью.
Это — способ умерщвления людей, во время которого только растягивают муки на месяцы. Смерть от пули не идет ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить многим миллионам погибших от голода. Такая казнь — верх садизма, людоедства, лицемерия.
Голод и голодная смерть как его следствие — постоянные спутники фарисейской советской системы, по своей сути чудовищной, а внешне как бы обыкновенной и, вроде, обыденной. Поэтому для описываемой эпохи находились оправдания: война, на фронтах гибнут, в тылу тоже голод. Если в лагере создать лучшие условия, чем на воле, то он перестанет устрашать…
Мысленно между рупором этой системы и его оппонентом мог произойти следующий диалог:
— Позвольте, а зачем же заставлять работать, если это приводит к убийству?
— Ну, как же, страна напрягает последние усилия. Иначе пришлось бы солдат использовать на лесоповале, и мы бы не вытянули.
— А почему США и Англия не имели ни одного лагеря и никого не уморили?
— Ну, знаете, мы ведь в капиталистическом окружении…
Видите, как удобно. Людей обрекли на мучительную в своей неповторимой длительности казнь, но поскольку открытого приказа о залпе не отдано, то и виноватых нет, и людей можно обманывать подходящим к случаю словоблудием.
Только не надо забывать, что за это «удобство» миллионы были втянуты в конвейер смерти и превращены в его соучастников.
Но для режима и это хорошо, так как миллионы замешанных становятся тем самым с ним связанными.
