Deo gratias[6] эпикурейца
Безбожный, нечестивый век!
Утратил веру человек:
Перед обедом забывает
Молиться иль не успевает.
Но я молюсь, когда я сыт:
— Верни мне, боже, аппетит,
И лакомствам в желудок дай дорогу!
За аппетит я благодарен богу,
Всегда я благодарен богу.
Сосед мой болен, и давно
С водой мешает он вино,
А на шампанское не взглянет:
Вдруг голова кружиться станет?
Но, слава богу, без вреда
Я чарку осушу всегда,
Из кабачка найду домой дорогу…
Вот почему я благодарен богу,
Всегда я благодарен богу.
Приносит ревность много бед:
Не ест, не пьет другой сосед,
Друзьям своим не доверяет
И все спокойствие теряет:
Его жены так томен взор…
Скорей все двери на запор!
Но я — в окно… Уж отыщу дорогу!
Вот я за что так благодарен богу,
Всегда я благодарен богу.
Провел с актрисой вечерок
Один мой друг и занемог…
Теперь, кляня судьбы коварство,
Глотать он вынужден лекарства.
А я последствий не боюсь
И с восьмерыми веселюсь.
Я к доктору забыл давно дорогу.
И за здоровье благодарен богу,
Весьма я благодарен богу!
Повесив нос, кто там сидит
И кисло под ноги глядит?
Его печали есть ли мера?
Испорчена его карьера…
Когда б в опалу я попал
На трон сердиться б я не стал,
Но к счастью отыскал бы я дорогу.
А потому я благодарен богу,
Весьма я благодарен богу!
Когда я за столом сижу,
То мир прекрасным нахожу
И твердо верю: в сей юдоли
Зависит все от божьей воли.
Она всегда щадит глупцов
И поощряет мудрецов
Искать к блаженству верную дорогу…
Ну, как не быть мне благодарным богу?
Весьма я благодарен богу!
Перевод Вал. Дмитриева
В годы юности моей
Тетка Грегуар блистала.
В кабачок веселый к ней
Забегал и я, бывало.
Круглолица и полна,
Улыбалась всем она,
А брюнет иной, понятно,
Пил и ел у ней бесплатно.
Да, бывало, каждый мог
Завернуть к ней в кабачок!
Вспоминался ей подчас
Муж, что умер от удара.
Жаль, никто не мог из нас
Знать беднягу Грегуара.
Все ж наследовать ему
Было лестно хоть кому.
Всякий здесь был сыт и пьян,
И лилось вино в стакан.
Да, бывало, каждый мог
Завернуть к ней в кабачок!
Помню в прошлом, как сквозь дым,
Смех грудной, кудрей извивы,
Вижу крестик, а под ним
Пышность прелестей стыдливых.
Про ее любовный пыл
Скажут те, кто с нею жил,
Серебро — и не иначе
Им она сдавала сдачи.
Да, бывало, каждый мог
Завернуть к ней в кабачок!
Было б пьяницам житье,
Но у жен своя сноровка,
Сколько раз из-за нее
Начиналась потасовка.
