— Пора идти на ланч, — напомнила мне Бет и на ходу взяла меня за руку, я вздрогнула, но преодолела желание выдернуть ее назад. Я уже давно не давала никому возможности прикоснуться к себе. Это навевало болезненные воспоминания. Я отчужденно шла рядом с ней, стараясь глубоко дышать, но мне казалось, что там, где ее теплые пальцы прикасаются к моей коже на запястье, загорается огонь. Неужели я становлюсь истеричкой? Еда как-то отошла на второй план, так как я все не могла расслабиться, хотя до этого, мне казалось, я страшно голодна.
— Сейчас я познакомлю тебя со своими друзьями, очень надеюсь, они тебе понравятся, до этого времени ты мало выражала радость по поводу знакомства с кем-либо, — ее голос звучал радостно, но нотки осуждения проскальзывали, то тут, то там.
Впервые за долгое время мне стало неловко за свое поведение. Все те ученики просто хотели быть вежливыми, и если б я была чуть более милой,… возможно, подружилась бы еще с кем-нибудь. Но для первого дня Бет и ее компании и так достаточно.
— Только должна предупредить, не верь Оливье и не влюбляйся в Калеба, — остановившись перед входом в столовую серьезно сказала мне Бет, — Калеб у нас что-то вроде местного Дон Жуана, он, конечно, мой друг, но бабник еще тот, и, к сожалению, друг очень хороший, а то я бы сама его закидала камнями. Ясно?
— А что непонятного: не влюбляться в Оливье и не доверять Калебу, — усмехнулась я, заглядывая через стеклянные дверки в столовую, и подмигнув Бет, склонила голову на бок, ожидая, что она скажет дальше. Я как могла, улыбалась, стараясь быть милой. Ну и пусть меня все сейчас раздражает. Я вообще забыла, что это такое — хорошее настроение.
Бет рассмеялась и выдохнула:
— Ну, можно и в таком варианте, смотря кому, что нравится, но подозреваю что Калеб больше по твоей части.
Я равнодушно пожала плечами. В данный момент думаю, что еще долго никто не будет по моей части. Я утратила веру в чувства, в любовь, дружбу и привязанность. Теперь я доверяла лишь своим родителям. И хоть я по-детски не распаковывала свои вещи, надеясь, что мы все-таки уедем отсюда, понимала — нам теперь жить здесь долгое время, по крайней мере, пока я не закончу школу. А это еще как минимум три года, значит, когда-нибудь мне придется выйти из той депрессии, что сжигает меня последние месяцы, заставляет ненавидеть себя и всех вокруг. Когда-нибудь ребенок родится, и я снова стану такой, какой была раньше, или хотя бы верну себе душевное равновесие. Мне снова станут нужны друзья. Я на это надеялась, но не верила, что смогу вернуть ту себя. Теперь все стало по-другому, прежней Рейн уже никогда не будет. И, по правде говоря, я не знала, захочу ли быть снова прежней.
