— Что тебе, неразумное дитя?
— Пойдем отсюда, — сказал Ремедий. — Она нас не пустит.
— Дорожит своим добром? — хищно спросил Варфоломей. Дернул ртом, дрогнул ноздрями.
Эркенбальда щурила глаза, оглядывая толпу оборванцев. В этот момент за ее спиной показался слуга, дюжий парень с ведром в руке. В ведре что-то дымилось, клубилось, парило — явно съестное, судя по запаху. По толпе бродяг пробежало волнение. Запах был мясной.
— А чего, — простодушно сказал парень, — пустили бы божьих людей хотя бы в сарайке переночевать, а, хозяйка? Доброе дело зачтется. А накормить их можно хотя бы этим.
«Это» оказалось вареной требухой, которую Эркенбальда распорядилась скормить свиньям, прежде чем зарезать их на колбасы.
Эркенбальда фыркнула. Ей тоже не по душе было вступать в неравный бой с десятком вооруженных мужчин, пусть даже оборванных и голодных.
— Ладно, пусть, — проворчала она. — Только в дом ни ногой. И посуды не дам. Пусть из ведра хлебают.
В эту ночь они досыта наелись горячих потрохов и заснули вповалку на соломе.
Разбудил их все тот же парень, трактирный слуга. Ранним утром всунул в приоткрытую дверь лохматую голову, впустив в душное пыльное помещение свет холодного осеннего утра, шевельнул тяжелым плечом.
— Хозяйка велела передать, чтоб вы убирались. Ночь прошла.
В полумраке зашевелились тела, громыхнули цепи.
Парень хмыкнул.
— Чудно, — сказал он. — Будто обоз арестантский. Давайте, бродяги, уходите поскорей. Она сказала: если вы еще четверть часа будете пердеть в ее солому, она сама в вас пернет из аркебузы.
И хихикнув, прикрыл за собой дверь.
Варфоломей сел, протер глаза.
— Экая скверная неблагочестивая баба, — заметил он. — Трясется за свое добро, по всему видать. Может, задержаться здесь, дабы сия заблудшая душа…
— Мы торопимся, — сказал Иеронимус.
На опавших листьях, на траве поблескивал иней. Через час солнце растопит его, станет теплее. Только это и утешало Бальтазара Фихтеле. Бывшего студента распирало от возмущения. Надо же, какая гордячка. Со старыми товарищами как со скотом. И впрямь стоило бы проучить ее. Чтоб неповадно было впредь.
Не успели путешественники выбраться из сарая и кое-как протереть глаза, как из дома показалась сама хозяйка.
— Вы еще не убрались? — гаркнула она. Шагнула, грохнув о крыльцо деревянными башмаками.
— Может, хоть воды горячей у нее попросить? — нерешительно шепнул Бальтазар Ремедию.
Ремедий поглядел на хозяйку с тоскливой злобой. Он-то хорошо ее знал, стерву. Только головой покачал.
